— Зайти к вам домой удобно?
— Удобно — ответила она, — я живу в центре, ехать недалеко. Хочу вам кое- кого показать, а вы, если захотите, поделитесь со мной своими впечатлениями.
— Вы говорите загадками! — улыбаюсь и продолжаю: — Интересно посмотреть, кто живет в квартире?
Отчего-то я подумал, что у Леры обитает какое-то экзотическое животное, не иначе…
— Саша, давай «на ты», — предложила она.
— Давай, — соглашаюсь я. Так проще разговаривать…
Минуем Харламов мост и выходим на темную, плохо освещенную улицу Римского Корсакова. Не очень хорошее место для прогулок в ночное время. Отчего-то нет такси, и это странно, час далеко не поздний. Некоторые из городских обитателей только-только просыпаются. Двое из этих, только что проснувшихся, вдруг возникают из темной, узкой щели между домами. От них остро пахнет агрессией. Не знаю, как это выглядит для других, но для меня это запах — острый, неприятно бьющий в ноздри запах адреналина. Наверное, так чувствуют себя собаки, когда мимо них проходит человек с кинофобией. Неудивительно, что им так хочется его укусить… Ребята откровенно навеселе, но не прочь «добавить» еще…
Валерия едва заметно морщится и смотрит на меня. Чего она ждет? Я аккуратно беру ее под локоток, и пытаюсь обойти маргиналов по широкой дуге.
— Эй, мужик!
Обращаются явно ко мне. Один я тут, мужик, если не считать этих двоих. Но стоит ли их считать мужиками, можно выяснить лишь в деле — то есть в драке. А драться ой как не хочется.
— Мужик, ты счастлив, а?
Вот так вопрос! Философский, можно сказать.
— В общем, да, — отвечаю, невольно глянув на девушку.
— Значит, часы тебе не нужны, — делает вывод нетрезвый философ. Его приятель молчит, но по лицу видно, что он согласен с выводом «философа».
Был бы я один, отдал без слова. Часы у меня не швейцарские. Еще не хватало из-за такой, в сущности, мелочи нарываться на приключение и рисковать жизнью. Но Лера… Она явно не намерена расставаться ни с сумочкой, ни с сережками, ни со своими часиками. А ребята вряд ли ограничатся моими «кварцевыми».
— Часов у меня нет, — говорю как можно спокойнее, — пропустите нас.
— Щас-с-с, — снова тянет первый. Это молодой парень послеармейского возраста. Неожиданно он ухмыляется и перегораживает дорогу: — «Никто не может проехать через Шервуд не заплатив налога!» — Он тянется к Лере. Вернее, к ее сумочке.
Ну что ты будешь делать с нетрезвыми любителями английских фильмов! Я перехватываю нахальную лапу простейшим приемом и роняю парня на колени.
— А-а-а-а!.. — комментирует он.
Вот гад! А сумочку-то не выпускает! Зато ее выпускает Лера, наверно, от неожиданности. Кошелек, пудреница, помада, что-то еще сыплется на мокрый асфальт. Девушка ахает и ныряет за своими вещами.
Дальше все происходит очень быстро: Лера хватает сумочку, нетрезвый парень тоже хватает сумочку, а его приятель и не собирается выпускать сумочку из рук. Я сверху беру мужиков за загривки и аккуратно стукаю друг об друга. Оба мешками оседают на землю.
Лера поднимается. Она, явно, испугана.
— Что с ними? Они живы?
— Еще как, — заверяю я, — через пять минут очухаются и станут очень сердитыми.
— Надо уходить, — нервничает напуганная девушка. Я быстро собираю с земли ее вещи, кидаю в несчастную сумочку… и мы бежим, взявшись за руки, как пара школьников…, бежим в сторону Юсупова сада.
Уже в такси она осматривает содержимое, улыбается и окидывает меня любопытным взглядом.
— Спасибо, Саша. Не знала, что ты так умеешь.
Скромно помалкиваю. Тоже мне, достижение, вырубить двух напившихся пацанов.
— А… разве тебе не нужно беречь руки?
— В следующий раз прихвачу с собой рояль. Для самообороны.
Такси останавливается на улице Рылеева перед старинным четырехэтажным домом. Лера идет впереди, на ходу роясь в сумочке. И вдруг останавливается.
— О, майн Гот!
— Что-то случилось?
— Ключи! Наверно уронила там, на улице.
— Запасные есть?
— Конечно есть… В квартире, — она растеряна и, похоже, совершенно расстроена.
— Хорошее место, — киваю я, — главное, надежное. Там точно не потеряются.
Она смотрит на меня расширившимися глазами и вдруг начинает смеяться, искренне, от души и так заразительно, что и я не могу удержаться. Отсмеявшись, спрашиваю девушку: