— Рейнхольд, не все русские так плохи. Есть среди них умные и талантливые люди, но, к сожалению, их меньшинство. В России устроили революцию, ее последствия — уничтожение всех лучших людей, которыми гордилась нация. Затем, долгое время властвовал диктатор Сталин, который сумел добить оставшееся количество интеллигентного и образованного народа. Кто теперь правит страной? Догадался? Именно внуки и правнуки тех самых малообразованных и невоспитанных людей, которые и устроили революцию. Так чего от них можно ждать, кроме неприятностей?
— Согласен, брат. В то время и у нас правил диктатор — Гитлер. Нас также вынуждали к беспрекословному подчинению властям. Хочешь жить — следуй строго установленному порядку, за отступление от правил отправляйся в концентрационный лагерь. Обыкновенные люди всего лишь пешки в большой королевской шахматной игре за мировое господство, живое средство для достижения своих целей. Из века в век происходят войны, из века в век люди отдают свои жизни за очередную амбициозную глобальную идею управления миром, поселившуюся в голове очередного короля. Таков жизненный цикл.
— Не все так грустно. Считаю так: если человек прислушивается, что ему тихо нашептывает вселенная и, подчиняясь воле космического разума, следует пути, показанному свыше, он получает полноценную гармоничную жизнь. А если человек упорно идет по пути, который он выбрал сам, исходя из жизненного опыта окружающих его людей, то не получит ничего, кроме постоянных проблем и неудовлетворения жизнью. Рейнхольд, ты никогда не задумывался, почему священнослужители называют гордыню человеческую смертным грехом?
— Нет. Не задумывался. Почему?
— Потому, что человек идет против воли космического разума и выбирает не свой путь, а чужую роль в этой жизни.
— Если все так просто, отчего люди не прислушиваются к себе, своим чувствам?
— Их внутренние противоречия, постоянная жажда стяжательства и денег, известности и славы забивают истинное стремление души. А стремления эти проявляются на уровне очень слабых импульсов, распознать которые может только не испорченный этой гордыней, умеющий внимательно прислушиваться к себе человек. Именно такие импульсы и называются интуицией.
— А как же успехи людей? Разве быть успешным грешно?
— Все успехи, которые не приносят удовлетворения и гармонии душе, считаются ложными и временными. Душа первая начинает болеть, затем, постепенно, начинает давать сбой и заболевать весь организм. Человечество никогда не станет бессмертным, пока не изживет в себе гордыню.
— Генрих, оказывается, ты у меня философ! Недаром наш прадед дружил с Иммануилом Кантом, — шутит Рейнхольд.
С помощью сестры мы добираемся до района, где находится улица Кутузова. Практически все особняки уцелели. С волнением в душе подходим к своему бывшему дому.
Бывшие соседи Линды, совсем пожилая семейная пара, сразу же узнают ее и впускают нас в дом.
Попав в гостиную, радостно удивляемся: посредине комнаты накрыт старинный обеденный стол, ранее принадлежащий нашей семье.
— Надо же! Его не сожгли! Как приятно снова сесть за него! — говорю Рейнхольду на немецком языке, — и камин цел и печка, даже кафель тот же, голландский остался.
Незаметно переглядываюсь с братом.
Садимся за стол, выпиваем за приезд, потом за воссоединение семьи. Оказывается, что соседи из рядом стоящих домов уже знают новость о приезде и чудесном воссоединении родственников. Прожив, бок о бок, столько лет, никто и не подозревал о таких обстоятельствах.
В дверь звонят без конца, просят выйти во двор и рассказать чудесную историю подробно.
Мы с Рейнхольдом дожидаемся, когда старики и сестра выходят на улицу, и быстро подходим к камину. Нажимаю на потайную кнопку в углу и открываю маленький тайник. Рейнхольд протягивает руку, вытаскивает оттуда металлическую коробку и быстро кладет ее в сумку. Закрываю тайник.
— Генрих, похоже, все цело. Эти русские ничего не нашли.
— Отлично. Нам везет…
… Линда со стариками возвращается в дом минут через двадцать. Мы с братом чинно сидим за столом. Недолго походив по дому, отдаём старикам подарки, привезенные из Германии, прощаемся и отправляемся в гостиницу.
Зовем сестру к себе в номер. Убедившись, что дверь закрыта, достаю из сумки ржавую металлическую коробку, открываю ее и выкладываю на стол содержимое — несколько старинных золотых колец, медальон, две пары золотых сережек, дорогое колье с бриллиантами. У Линды округляются глаза: