База жила своей жизнью, всё вроде было как прежде, если не считать застоя в эксперименте и какого-то необъяснимого гнетущего чувства, овладевшего всеми участниками перебросок. Друзья собирались по вечерам у кого-нибудь дома, играли в бильярд, шахматы, волейбол, днём гуляли в лесу, ходили на рыбалку, иногда к ним присоединялся капитан, пока не отбыл в столицу по какому-то секретному поручению полковника.
И тут это произошло.
Двадцатого июня ровно в полдень стояла чудесная погода. Весь контингент базы выехал на двухсуточные учения, устраиваемые начальником гарнизона раз в полгода, поэтому Лариса на эти дни осталась без дела, столовая пустовала, и она все свои кулинарные способности перенесла к Толику в квартиру.
За столом собрались друзья, вернувшиеся недавно с рыбалки, и Димка развивал тему, которую они начали ещё у реки. Девушки хлопотали на кухне.
- Почему, я спрашиваю вас, - вопрошал он, - у нашего профессора не было таких же приступов детских болезней, что и у нас? Он ведь тоже перемещался в наше с Толиком время, жил с нами в домике егерей, дышал тем же воздухом, ел ту же пищу… и не заразился.
- Наверное, не успело зацепить, - предположил Сергей, любопытно бросая взгляд на Любашу, которая уже ходила по кухне как колобок с весьма упитанным животом. Ещё не зная, что с ним произойдёт через минуту, он послал Алёне воздушный поцелуй, и уже было собрался продолжить комментарий, как вдруг покачнулся на стуле, как-то обмяк и, словно куль с песком, свалился под стол, прямо на ноги своих друзей. Никто ничего не понял в первый момент, затем все разом вскочили, бросились к упавшему, и принялись приводить его в чувство. Любаша, несмотря на свой живот, схватила аптечку, присела, положила голову Сергея себе на колени и дала понюхать ему нашатырного спирта. Реакции никакой не последовало. Парень лежал в неподвижности, и с его губ стекала вязкая желтоватая слюна. Всё произошло так быстро и внезапно, что в первые мгновения никто не догадался позвонить по телефону, а когда Димка, наконец, придя в себя от растерянности шагнул к аппарату внутренней связи, и его скосило, будто вытолкнуло из пространства чьей-то невидимой силой. Съехав спиной по стене, он привалился боком к косяку проёма и затих, свесив голову набок, истекая слюной и не подавая никаких признаков жизни.
Таким образом, вторая волна приступа посетила сразу обоих путешественников, не дав им возможности даже осознать, что с ними произошло.
…Все последующие дни пошли один за другим сплошной круговертью. События наваливались друг на друга, возрастая в геометрической прогрессии как снежная лавина, катящаяся среди горных массивов. В данном случае, вместо трёх детских болезней скарлатины, кори и коклюша, в организмах путешественников возбудились вирусы болезней уже зрелого возраста: ангины, гриппа и оспы. Нашествие вируса «Три в одном» посетило сразу всех путешественников, заражая организмы носителей своим внутренним истреблением. Спустя сутки он подкосил Егоровича, ещё через день - Анатолия. Такой же лавиной этот вирус прошёлся и по девушкам, сбивая их с ног, словно косилкой для травы, поскольку они имели постоянные контакты со своими мужчинами.
Марк Данилович в срочном порядке связался с секретной лабораторий столицы и немедленно ввёл на территории базы карантин высшей категории безопасности. Всех путешественников закрыли в лазарете до приезда из Кремля передвижной лаборатории. К приятелям никого не пускали и ограничили доступ даже для медицинского персонала. Девушек поместили в отдельные палаты, а к Любаше приставили специального врача следить за исходом её беременности. Тимофей Фёдорович и Лариса, примкнувшая к группе путешественников последней, подверглись тщательному осмотру, но, к счастью, никаких патологий выявлено не было. Марк Данилович разводил руками и решительно не знал, что делать дальше. Через сутки приступы прошли сами собой, антитела организмов одержали верх, и друзья чувствовали себя, как ни в чём не бывало.
Казалось, угроза миновала.
Пока в один прекрасный день…
№ 44.
…по всем телам путешественников не прошла волна третьего и последнего кризисного приступа, начиная с Сергея и заканчивая Егоровичем, лежащих в палатах, под присмотром приехавших из столицы сотрудников КГБ.