– Сдаюсь… – пробормотал Плечов.
– Рядом – кукла «на здоровье», – как ни в чём не бывало продолжал Фёдор Алексеевич. – Такую фигурку белорусы клали на кровать рядом с больным человеком, чтобы она вбирала в себя всю плохую энергию, после чего её сжигали.
– А вон та, с узелком в руке?
– Это «подорожница». Ее брали с собой в дорогу, как оберег от любой беды. За ней – свадебные куклы, но о них, если вы не против, мы поговорим в следующий раз. Сахар принести или же вы так пить будете?
– Несите!
Профессор вышел на кухню и спустя всего несколько секунд поставил перед студентом целую вазу вожделенного колотого кристаллического продукта, изготовленного из свеклы, выращенной на их малой родине.
Славик схватил лежащий сверху самый маленький кусочек, лизнул его и блаженно закатил глаза.
– Да… Смачнина!18 А вы чего не пьёте?
– Сейчас, родный, сейчас… Дай наговориться – не каждый день в Москве земляка встречаешь!
– Согласен…
– А, может, останешься на ночь у меня? Посидим, поболтаем, пофилософствуем…
– В другой раз, – не без сожаления отказался Плечов, интуитивно чувствуя, что форсировать события в новом для него секретном деле никак нельзя. – На завтра нам задана масса нового материала. А я ещё не брался за учебники…
– Ой, юлишь ты – по глазам вижу! Знать, какая-то зазноба ждёт тебя не дождётся!
– И это тоже! – лукаво прищурил глаза Ярослав, вспоминая свою Оленьку, свидание с которой через час…
Вторник пролетел незаметно.
С головой окунувшись в науку, Ярослав совершенно позабыл о своей второй (потайной) жизни и только в среду, да и то на последней переменке, вдруг вспомнил о запланированной встрече со своим куратором.
Засуетился, затревожился и начал искать глазами старосту, чтобы отпроситься с заключительной пары. Благо тот находился рядом – с недавних пор парни крепко сдружились и старались не расставаться всё свободное от занятий время.
– Колян, через час у меня свидание…
– А как же Оля? – с явно осуждающими интонациями во вдруг потускневшем командирском голосе, прохрипел Николай, по долгу службы пребывавший в курсе амурных дел чуть ли не всех своих сокурсников.
– Она ничего не должна знать, – заговорщически прошептал Плечов. – Всё ясно?
– Так точно…
– Если хватятся – скажешь, что отпустил меня писать сценарий…
– И что мне за это будет?
– Чекушка!19
– Так ведь я не пью.
– Заставим!
– Понял… Разрешите откланяться?
– Валяйте!
– Есть! – староста издевательски приложил ладонь к виску непокрытой курчавой головы и бегом помчался в аудиторию, при входе в которую уже образовался небольшой затор.
Налёг крепким телом на последнего из жаждущих посетить лекцию – и силой втолкнул толпу в просторное помещение.
Ярослав тем временем забрал в гардеробе верхнюю одежду и устремился в направлении Кремля.
На явочной скамье живо беседовали две изящные молодые дамы, будто только что сошедшие с плакатов периода Новой экономической политики.
Настоящие нэпманши – стильные, балованные, ярко, можно даже сказать, вызывающе раскрашенные.
По крайней мере именно таковыми эти карикатурные персонажи отложились в памяти Плечова, воспитуемого на шедеврах советского агитпропа.
Приталенные пальто с отороченными мехом рукавами и воротниками, на ногах – фирменные шевровые ботильоны – явно зарубежного производства…
Для полноты картины не хватало только мерзких буржуазных шляпок на юных головках, но тому существовало логичное объяснение – мороз!
Милые, очаровательные юные лица были почти полностью окутаны кружевными пуховыми платками, из-под которых наружу вырывался густой, чуть ли не молочный, пар.
– Что, хороши крали? – раздался сзади вкрадчивый, убаюкивающий голос.
– Да уж, – не озираясь, согласился студент. – Таких даже в Москве не каждый день встретишь!
– Это Маруся и Нина. Только не раскатывай зря губы – не по Сеньке шапка, не по Хуану сомбреро!
– Это почему же? – обиженно надул щёки Ярослав.
– У каждой из них зарплата в несколько раз выше, чем у наркома НКВД, не говоря уже о твоей стипендии! Героини труда, стахановки, для них в Кремле перед Новым годом организовали какое-то исключительное представление…
– Нам туда нельзя?
– А ты как думаешь?
– Не знаю, – пожал плечами совершенно растерявшийся Ярослав.
– Слушай и запоминай. – Пряча лицо в огромный воротник дорогого импортного пальто, Глеб Иванович обнял за талию временно потерявшего голову Плечова, по-прежнему не сводившего с прелестных созданий восхищённых глаз, и повёл в глубь сквера – так сказать, подальше от греха. Барышни, покорённые неподдельным вниманием симпатичного, на их взгляд, молодого человека, помахали вслед ему ручонками и звонко рассмеялись.