Молчать Раззуваева теперь ни в коем случае не хотела. Она требовала немедленно опросить ее двоюродного брата, немедля вызвать служебную собаку, чтобы прямо от редакционного подъезда начать поиски с виду русского блондина без очков.
— Раззуваев еще будет стоять у меня на коленях! — кипятилась посетительница. — Я не прекращу дела, пока он не станет платить мне по тридцать рублей в месяц.
— Из нетрудовых доходов? — спросили мы. — Странная, однако, у вас логика…
— Ничуть! — вспыхнула Раззуваева. — Если он согласится платить, значит, у него осталась совесть. И это дает возможность надеяться на его исправление без вмешательства третьих сил.
Раззуваевой между тем руководили отнюдь не надежды на исправление ее третьего мужа. Нетрудно было догадаться, что всю эту историю она подняла для того, чтобы под угрозой разоблачения заставить бастующего супруга платить по тридцать рублей в месяц. И мы разъяснили Лидии Ивановне, как могли, что газетные страницы — совсем не подходящее место для сведения личных счетов и шантажа.
Встреча с этой экспансивной гражданкой напомнила нам еще об одном странном визите в редакцию. Тогда к нам пришли студентка Галина Ямская, ее папа Иван Яковлевич, дядя Федор Яковлевич, старшие сестры Лиля и Ляля. Дополняя и перебивая друг друга, они рассказали, что Галина вышла замуж за некоего Константина Отоколенко и вышла неудачно.
— Этот совершенно бездарный специалист обманным путем перебрался в Москву, — доложил Иван Яковлевич.
— Я далеко не первая его жертва, — покраснела Галина.
— Полюбуйтесь, чем занимался этот тип! — с гневом воскликнул Федор Яковлевич, выкладывая на стол толстую пачку перехваченных писем.
— Он ругал Галю последними словами, хотел ее побить, — дуэтом сообщили Лиля и Ляля.
— О нем уже был фельетон в городской газете, — добавил Иван Яковлевич.
Мы прочли фельетон и узнали, что Отоколенко — пьяница и беспутник. Мы полистали его «литературные труды», в которых он излагал свои взгляды на жизнь. И, наконец, мы беседовали с самим Отоколенко.
Этот Отоколенко был из разряда тех молодых людей, которые удивленно поднимают брови, когда им говорят, что повадки обезьяньего стада вовсе не подходят для человеческого общежития. Он ни капельки не скрывал своей подлости. Наоборот, он бравировал ею.
— История неприятная, — усмехнулся он. — Но что поделаешь: легче семь женщин покорить, чем избавиться от одной. За то и страдаю. Но не в моем, представьте, обычае оставаться завтракать там, где я ужинаю. Ах, вас интересует Галина! Что ж, познакомился с ней на юге, записал адресок. Через два дня приехал в Москву, позвонил. Пригласил Галину в одно место, к приятелю…
— Да, я сразу поняла, что он испорченный, — краснеет Галина. — Но ведь он обещал на мне жениться!
Проезжий пижон и в самом деле надумал жениться. Причин к этому было по крайней мере две. Во-первых, он узнал, что отец Галины работает заместителем директора научно-исследовательского института, а во-вторых, хотел переехать в Москву.
Истину говорит Иван Яковлевич: нечестными путями перевелся Константин Отоколенко в Москву. Но как? Кто ему помог? Да тот самый человек, который сейчас больше всех возмущается этим, — Иван Яковлевич. Именно он послал запрос на Урал, а в том запросе говорилось, что столичному институту позарез нужен инженер Отоколенко. Он получил ответ, что Отоколенко никогда не был инженером, он очень плохой техник, к тому же пьяница и скандалист.
Тогда Ивану Яковлевичу все это, собственно, было неважно. Уж очень он хотел выдать замуж свою третью дочь. Приближалась свадьба, и Ивана Яковлевича тяготили новые заботы: он хлопотал о прописке будущего зятя.
А в это время добрые люди показали Галине фельетон об избраннике ее сердца. Но даже эта новость не поколебала желания Галины сочетаться браком.
— Мне-то чего беспокоиться! Пусть беспокоятся те, которых он обманул. А меня не обманет. Папа не допустит. Я буду его законной женой.
Увы, законной женой Галина была всего три недели. После того, как молодой муж обрел постоянную московскую прописку, он поразмыслил и решил, что надобность в Галине уже отпала. Теперь он претендует на комнату Галины, но без Галины.
Если бы он жил с Галиной в мире и согласии, то Ивана Яковлевича, конечно, совсем не беспокоило бы, что муж дочери обманывал других девушек и был исключен из комсомола как распутник и лоботряс. А вот теперь этого он простить ему никак не может.