— Да, есть. Меня уволили с работы.
— А вы сейчас работаете?
— Да, работаю.
Тут же выясняется, что истец никак не ущемлен материально. Раньше он получал 180 рублей в месяц, сейчас — 220…
Выслушав объяснения истца и ответчика, а также представителя редакции, суд вынес решение:
«В иске к редакции об опровержении ложных сведений, содержащихся в фельетоне «Прощальный карамболь», отказать».
Поскольку это дело получило теперь такую широкую судебную огласку (и не по моей вине), то мне уже никак не удастся в дальнейшем скрывать имя моего героя. Лицом, добивавшимся сатисфакции, является Петр Иванович Мартюшов. Дабы избежать последующих административных и судебных разбирательств и отвести от Петра Ивановича возможные подозрения в нетоварищеском поступке, что его особенно мучает и тяготит, я считаю своим долгом внести ясность: Петр Иванович Мартюшов в гостинице «Метрополь» со своим приятелем не ссорился. Действуя в рамках истинного джентльменства, он подрался с приглашенной дамой Виолеттой.
1968 г.
О ТОМ, КАК ДЕЛАЕТСЯ «Н.Р.С.»
На днях в своем почтовом ящике я обнаружил конверт со штемпелем Нью-Йорка. Из этого города я письма получаю чрезвычайно редко, а если говорить точнее, то не получаю совсем. Я тотчас же вскрыл конверт и увидел газету и записку, исполненную от руки. Как бы упреждая мое удивление, неизвестный корреспондент писал:
«Не могу лишить себя удовольствия доставить Вам несколько веселых минут. Посылаю статью Леонарда Гендлина «О том, как делается советская печать», опубликованную в американской газете «Новое русское слово».
Автор письма не ошибся. Я прочитал статью и хохотал до колик в желудке. Нечто подобное было и с моими друзьями. Читая газету, они чуть не попадали со своих стульев.
Может быть, мистер Леонард Гендлин, предложивший свои услуги «Новому русскому слову», именно задался целью оживить тусклые страницы этой газетенки и сочинить что-нибудь эдакое из ряда вон, чтобы потешить честную публику? Нет, выясняется, мистер Гендлин вовсе не хочет казаться смешным. Он взялся за перо, чтобы единым махом расправиться со всей советской печатью вообще и с «Правдой» в частности.
Если верить мистеру Гендлину, то он многие годы занимал ключевые позиции в советской журналистике, поэтому все столичные издания почитали для себя за высокую честь пригласить его к сотрудничеству. Вот в Москву приезжает известный американский артист. Кто же лучше всех сделает ударный материал в номер? Конечно, Л. Гендлин. А кому заказать очерки о других гостях столицы: о знаменитом норвежском путешественнике и о прославленных чехословацких спортсменах? Тому же Л. Гендлину, вне всякого сомнения.
Мистер Леонард, оказывается, не только репортер, но и вообще мастер на все руки. Как говорится, и швец, и жнец, и на дуде игрец. Когда толстому журналу потребовались материалы о крупнейших деятелях кино, то он, естественно, обратил свой взор на мистера Гендлина. Ответственный секретарь редакции лично приехал к нему на квартиру и слезно просил осчастливить журнал. В качестве задатка секретарь предлагал тысячу рублей.
Словом, от заказчиков у мистера Леонарда просто не было отбоя.
«Мне предложили, — пишет он, — сделать несколько репортажей из зала суда на процессе Юлия Даниеля и Андрея Синявского».
На этот раз мистер Гендлин писать не стал. Чего-то он там заартачился. Газету выручила из беды «оперативная работоспособность» одного писателя. За несколько репортажей этот писатель, как бы между прочим сообщает Л. Гендлин, заработал 112 тысяч рублей. Но что для Гендлина такая мелочь, когда у него головокружительные знакомства, небывалый литературный успех, самые заманчивые заказы.
Впрочем, к нашему герою обращались и с предложениями совсем иного рода. Вот свидетельства самого мистера Леонарда:
«Старик, у меня к тебе просьба. Хочешь печататься по моему отделу каждую неделю? Ты знаешь Москву, — сказал мне заведующий отделом литературы, — познакомь меня с хорошими, красивыми, рослыми молодыми девками».
Цитируем дальше:
«С хорошенькими актрисами знаком. Я ведь тоже разные водевильчики… Литераторов часто вижу. С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: «Ну что, брат Пушкин?» — «Да, так, брат, — отвечает бывало, — так как-то все». Большой оригинал».
Извиняемся, здесь мы не в тот текст заглянули. Это говорит уже не Леонард Гендлин, а Иван Хлестаков, герой бессмертного гоголевского «Ревизора».