Куу сидел на стене, на единственном защищенном от огня местечке, и наблюдал за происходящим. По всему поселению тут и там земля вздымалась. Почва раздувалась буграми и лопалась, выпуская псов, осыпаясь комьями к их лапам. По шерсти пробегали всполохи пламени. Горящие глаза даже не вглядывались в мелькающие вокруг тени — хищники шли на запах страха. Четырехпалые лапы ступали по тропинкам бесшумно, головы с навостренными ушами были опущены, холки шли волнами от шагов. Псы разбредались по деревне. Искали людей.
…Вождь стиснул зубы, крепче перехватывая палку, когда легкая дверь не выдержала натиска непростого хищника. Огненно-красные глаза горели во тьме. От утробного рыка по спине бежали мурашки. Но отступать он бы не стал, за спиной была лестница на второй этаж, где прятались жена и дети. Зашуршали по циновке черные когти, в комнате удушливо завоняло гнилым мясом. Вождь не сдвинулся с места, только выставил вперед заостренную палку, как копье, надеясь встретить зверя в прыжке ударом под ребра. Но замер и пес. Посреди комнаты, опасно пригнувшись и оскалив пасть…
…Перец, рассыпанный у входа в комнату Хатча, не помог. Пес покривился, поскреб морду лапой и чхнул красным, потряс головой, приходя в себя, а после спокойно пошел дальше, в глубь комнаты, загоняя людей в угол. Арю теснил Хатча к стене из навесов. Пес будто понимал его план и злился. Рыча, шел к той же стене, приближаясь с каждым движением. Долгое время они так и простояли: люди — прижавшись к тяжелому навесу, пес — замерев в каком-то шаге от них. Когда поблизости раздался истошный крик, внутри всё заледенело, Хатч крепче впился пальцами в собственное плечо, не смея даже прикасаться к Арю, чтобы не помешать. На раздавшийся следом победный вой пес оглянулся. Ответил хриплым протяжным скулением. Такое же слышалось приглушенно со всех сторон. Стая отметила первую павшую жертву. Вернувшись к собственной добыче, пес увидел только дрожащую полосу света в углу между стеной и качающимся навесом. Всем телом навалившись на преграду, вывалился наружу, ошарашенно оглянувшись по сторонам, и тут же безошибочно нашел своих людей. На крышу он запрыгнуть не смог…
…Стая выла трижды. От их победных песен содрогался каждый в поселении. Только Куу хладнокровно отсчитывал жертв. Загнув третий палец, он опустил взгляд. Сион стоял у стены. Закрывшись от огня своей накидкой, пряча лицо и щурясь, он пытался разглядеть фигурку в светлом. Под ногами хрустели ломающиеся осколки глины.
— Зачем ты делаешь это? За что нас наказываешь?
Куу вздохнул, легко взмахнув рукой. Земля под стеной задрожала, поднялась, как бьющий фонтан. Сион, раскинул руки, с трудом удержавшись на выросшей груде… Теперь они были на одном уровне, так что Сион требовательно повторил свои вопросы.
— Псы пришли как наказание за предательство. Люди прикрывают волей богов собственные решения, алчность, жестокость и глупость. Истинный дар заменили пустыми обрядами, ничего для нас не значащими. Десяток лет жители Айнхэллу не хотели общаться с нами, только прикрывались, обеляя собственные шкуры и пороча честь богов. Псы пришли, чтобы запугать, напомнить, что боги куда страшнее, чем кажется. Но твои люди убили псов стаи. Теперь стая убивает твоих людей.
— Разве это правильно?
— Жизнь за жизнь. Трое людей за троих псов. Самка год вынашивает щенка, пять лет растит и защищает своего дорогого детеныша… и всю жизнь любит его больше всего на свете. Этой ночью мать найдет убийц своих детей, отплатит им тем же — убьет близкого и дорогого. Таков закон нашего мира.
— Так останови их. Трое наших уже погибли, стая получила плату! Забери псов!
За спиной раздался переливчатый лай, которому тут же ответил целый хор. Сион с трудом сглотнул и оглянулся. Из-за высокого огня поселение просвечивалось насквозь, лучше, чем днем. Только тени непрерывно дрожали в страхе, не давая понять, где человек пробежал, где просто дерево качнулось. На улицах почти никого не было.
— Этот вой. Это ведь значит, что они сожрали четвертого!
— Если стая забрала четвертого, значит, стая четвертого потеряла… — Куу склонил голову к плечу, с тоской наблюдая за пляшущими отблесками. — Пойми, милый человек, чем больше псов убьют жители Айнхэллу, тем больше людей убьет стая. Но они никого не тронут, если не трогать их. Охотничьих псов учили лишь загонять, держать в страхе и не выпускать из угла, пока за добычей не придет хозяин.
— Так скажи им убираться, скажи, что ты пришел за добычей!
— Нет, Сион. Не я их хозяин. Псов здесь держал Шатур. Но он погиб в восстании, случившемся из-за людской дерзости.
— Так упорно винишь во всем жителей… — с раздражением бросил Сион, сжимая кулаки от злости. — А сам хоть подумал, виноваты ли они? Что могут еще делать люди, когда их загоняют в угол чудовища? Только защищать себя и семью! Откуда им знать, что псы не тронут? Ты сам подталкиваешь людей убивать, запирая в огненном кольце со свирепыми хищниками! Откуда простым людям знать, что есть воля богов, а что ложь возомнивших себя главными жрецов и вождей? Почему теперь ты именно их заставляешь страдать?!
— Каждый народ заслуживает своих вождей. Если не пытается им перечить, значит, принимает их поступки, за которые однажды наступит расплата…
— Сначала нужно давать людям возможность осмыслить и выбрать. А ты наказываешь рабов за поступки их тиранов.
Злиться на божество было бесполезно. Скользя и запинаясь, Сион сбежал по рыхлой круче, бросившись к домам. Что именно собирается делать, он и сам не представлял. Но, заметив на крыше ветхого домика Арю, сжавшего кинжал, пригнувшегося и готовящегося нанести удар, кинулся к нему. Пес стоял на крыше невысокой пристройки, медленно-медленно надвигаясь с опасным рычанием.
— Арю, нет! Не трогай его.
Арю с Хатчем удивленно уставились на друга. Сион вскарабкался на пристройку, с хрустом, слышным даже через треск высокого огня, разодрав свое одеяние о торчащие заостренные балки. Скинув тянущую вниз накидку жреца, он встал перед псом, загородив собой.
— Они ничего не сделают вам, если не трогать их.
— С чего ты взял? — зарычал Арю. — Один из них уже разворотил мне руку.
— Потому что ты обжег его перцем. Око за око, жизнь за жизнь. Псы не тронут никого, кто не тронет их. Прошу, просто поверь мне.
— Тебе? Или твоему новому знакомому? — Арю бросил взгляд на стену. Светлая фигурка так и сидела на стене.
— А разве Куу дал повод не доверять ему?
Сион пожал плечами и дернулся от страха. Пес ткнулся носом ему в спину. Затаив дыхание, Сион оглянулся. Вывалив язык и жмурясь, пес жарко дышал, вытягивая шею, терся об него мордой. Даже вилял разбрасывающим мелкие искорки хвостом. Поборов оцепенение, Сион нерешительно коснулся пальцами спинки носа. Колючая шерсть обдала мягким жаром. Сион растерянно улыбнулся, видя щенячий восторг. Поджарая псина на задних лапах была чуть ли не с него ростом, легко достала лизнуть в лицо.
— Ну и запашок от тебя, — зажимая ладонью нос, пробормотал Сион, чувствуя, как от резкого запаха на глаза наворачиваются мешающие слезы. — Но я всё равно рад, что мы поняли друг друга. Сидеть, зверюга, сидеть!
Пес послушно уселся, преданно глядя человеку в лицо. Сион на мгновение отвернулся, вдыхая поглубже и утирая слезы. Пес вилял хвостом. Совсем забыл о сидящих на соседней крыше. А Хатч с Арю даже пошевелиться боялись, только наблюдали на странной картиной, не понимая, не зная, что и думать.
— Я… — Присев на корточки, Сион растерянно посмотрел на поселение, стараясь быть как можно спокойнее. Пес замер, неотрывно глядя в ту же сторону, дыша ровно и медленно. — Не знаю, почему ты так ко мне отнесся… — Сион чуть приподнял руку, пес тут же ткнулся носом в ладонь, жадно обнюхивая, и лизнул царапающим языком. Сион осторожно погладил пса под шеей. — Мне жаль, что твои близкие погибли, терять родных и друзей невыносимо больно, я хорошо это понимаю. Жители Айнхэллу сегодня тоже многое потеряли. И я хочу остановить это…