Обладая большим опытом преподавания Дао в условиях западной культуры, Мастер Чиа в этом «дуэте» выступает в роли старшего брата. Он давно преподает практики, направленные на достижение У-цзи (источника всех вещей, недифференцированной первозданной пустоты), духовного бессмертия и физически-духовного бессмертия, и широко известен как преподаватель основ даосских практик, посвященных вопросам оздоровления и обретения внутреннего покоя. В основе практикуемого мастером Чиа подхода к даосскому пути лежит работа с физическими и духовными энергиями, что подразумевает развитие способности ощущать ци (витальную энергию, или жизненную силу) и цзин (половую субстанцию, или животворящую энергию) и культивировать эти энергии, а также методы их накопления и очищения с дальнейшим превращением в шэнь (духовную энергию). С помощью шэнь можно войти в У-цзи, вернуться к Дао и обрести бессмертие. При этом Мантэк Чиа подчеркивает приоритет практической работы по культивации энергии: «Дорогу осилит идущий!»
Дао Хуань практикует более интроспективный подход к Дао, ориентируясь на эмоционально-психологическое освобождение. Однажды во время медитации Хуань напрямую воспринял учение Лао-цзы. Это было духовное посвящение, когда он «постиг Дао и обрел связь с мощной традицией внутренней алхимии». С того дня он живет погруженный в двадцатипятивековую даосскую традицию, соединившись со священным учением через энергию Лао-цзы. Позднее Дао Хуань получил посвящение при даосской школе Драконовых Ворот, в которой отдается предпочтение нэйдань — практике внутренней алхимии. Следуя с тех пор этой ветви даосского пути, Дао Хуань сосредоточивается, в первую очередь, на таких внутренних аспектах даосской практики, как нэйдань, йога снов и другие медитативные практики.
Основу данной книги составляют комментарии и практическая информация о Даодэ-цзине, написанные Дао Хуанем. Мантэк Чиа дополнил эту работу своей точкой зрения на некоторые вопросы, а также описал ряд практик, оправдавших себя за многие годы его преподавания в разных странах мира. Основной упор в книге сделан на практическом значении культивирования Дао (Пути мироздания) и дэ (добродетели). Когда человек в своей повседневной жизни и в процессе развивающих занятий помнит о Дао и дэ — преображается и он сам, и все его дела.
Трактат Даодэ-цзин и даосские практики, описанные в этой книге, возникли в обществе, весьма отличном от современного. В Древнем Китае безраздельно властвовали мужчины. Вся полнота политической, гражданской и финансовой власти принадлежала сильному полу, женщины же практически не имели возможности жить и действовать независимо. Этот порядок вещей не мог не отразиться на языке древней даосской литературы, а следовательно, и на тексте даннрй книги. Однако авторы постарались сделать так, чтобы книга была в равной степени интересна и полезна как мужчинам, так и женщинам.
1. Дао, высказанное без слов
Дао, высказанное вслух, — уже не вечное Дао.
Имя написанное — уже не вечное имя.
Безымянное — начало Вселенной.
Названное — мать бесчисленных существ.
Пребывая в безмятежности, можно проникнуть взглядом в скрытое.
Отдавшись страсти, можно проникнуть взглядом в явное.
И то и другое исходит из одного источника, но зовется по-разному.
И то и другое — тайна внутри тайны.
И те и другое — двери всех чудес.
(1:1–4)
Это слово уже не ново для представителей западной культуры, все чаще оно встречается в нашей речи и литературе. Между тем Дао означает нечто чрезвычайно тонкое и недоступное разуму, привыкшему к точным понятиям. Для Лао-цзы Дао — это таинственное непостижимое единство, лежащее в основе всех вещей и поддерживающее их. Оно недоступно для обычной мысли, языка или восприятия.
Лишь постигая Дао, можно узреть величие космоса, приобщиться к тайне Вселенной и найти начало всего сущего. Оно охватывает необъятные пространства Вселенной, оно незримо и непостижимо; оно — далекое, древнее и неуловимое. Оно вечно пребывает в безмолвии, недвижимости и возвышенной безмятежности. Пред реальностью Дао голос уже не может звучать, глаза не могут любопытствовать и любое движение замирает. Проникнуть за завесу его тайны невозможно. Философия не в силах дать определение его ускользающему значению. Наука не способна просчитать его потенциал.