– А… ночью? – Каролине очень не хотелось спрашивать, но она должна была узнать правду.
Конечно, женская интуиция подсказывала ей, где Алекс проводит ночи, и все же…
– Мне пришлось как следует подлизаться к Джону, чтобы выудить из него эту информацию, но в итоге он сдался и открыл мне правду. – Эмма бросила озабоченный взгляд на Каролину. – Алекс вернулся к любовнице.
– О! – Каролина зажмурилась, сражаясь с приступом тошноты, подступившей к горлу.
Алекс и Лили Шервуд, какая мерзость! Впрочем, какое она имеет право укорять его? Она замужем за другим мужчиной, и теперь Алекс может делать все, что ему заблагорассудится.
– Бетси Уорринг утверждает, что ты выгнала Алекса из дома, – продолжала докладывать Эмма. – А от Люси Гринвилл я слышала, что Алекс устал от тебя и сожалеет о браке с провинциальной простушкой. Как знать, сколько еще ходит вокруг слухов, которые мне не пересказывают из вежливости. – Эмма вздохнула и задала вопрос, которого так боялась Каролина: – Не хотелось бы спрашивать, но не связано ли все это с приездом Стивена Беннета?
Каролина нехотя кивнула:
– Так оно и есть.
– Боже, Каролина! Только не говори, что ты по-прежнему любишь своего американца! – Эмма напряженно всматривалась в лицо сестры.
– Все не так просто. – Каролина замолчала, не зная, как теперь объясняться с сестрой.
– Ради всего святого, ты ведь замужем за герцогом! – Эмма явно решила докопаться до истины. – Ты хоть представляешь, сколько девушек мечтают поменяться с тобой местами? Забудь о Стивене Беннете, и точка! – Черное перо прыгало на шляпке в такт каждому яростному кивку.
Каролина вздохнула.
– Ты понятия не имеешь, о чем идет речь, но это мое, и только мое, дело, и я должна сама во всем разобраться!
Эмма удивленно посмотрела на сестру:
– Прости, я не должна была разговаривать с тобой в таком тоне. Мне действительно не следует вмешиваться в то, что происходит между тобой и Алексом, но я не хочу, чтобы ты сделала что-нибудь такое, о чем потом пожалеешь.
– Сейчас я не могу ничего тебе обещать. Скоро мы все обсудим, а пока мне нужно немного времени. Я поговорю с Алексом, и тогда, возможно…
Впрочем, что именно возможно, Каролина и сама не знала. Оставалось всего четыре дня до того момента, когда Стивен явится за ней. За это время ей надо было непременно увидеться с Алексом и объясниться с ним. Вот только как это сделать? В «Уайтс» ей ходу нет, никто ее туда не пропустит. Кроме того, это место слишком многолюдно. Таким образом, у нее оставался всего один шанс…
– Ты, случайно, не знаешь, где живет его любовница?
– Еще чего! – Эмма презрительно пожала плечами. – А почему ты спрашиваешь? Не собираешься ли ты поехать к ней?
Каролина молча встала.
– Нет, только не это. Ты не можешь так поступить! – На этот раз Эмма разволновалась не на шутку.
Однако Каролине было уже не до нее, и она решительно направилась к двери. Элизабет знала все и обо всех, и, что гораздо важнее, она всегда не прочь поделиться информацией.
– Мне нужно срочно переговорить с матерью Алекса.
– Каролина, пожалуйста, будь осторожна! – взмолилась Эмма. – Подумай о других. Завтра на праздничном балу у Талботов объявят о нашей с Джоном помолвке. Вы с Алексом будете там, ведь правда?
– Очень на это надеюсь. Прости, Эмма. – Каролина крепко обняла сестру. – Боюсь, пока никто не знает, чем все это кончится…
Глава 21
Леди Мэдлин Паркридж победоносно улыбнулась, когда Оливер, одетый в шелковый халат, вошел в освещенную свечками спальню.
Вечер выдался – просто чудо, и Мэдлин поздравила себя с хорошо проделанной работой. Сегодня даже противный муж не испортит ей настроения. Голубые глаза ее сверкали, и она продолжала улыбаться своему отражению в зеркале, пока Оливер жадно целовал ее шею, расстегивал пуговки на спине голубого платья и развязывал ленты ее пышного кринолина.
Мэдлин, как обычно, послушно подняла руки над головой, и Оливер освободил ее стройное тело от многочисленных оболочек, а затем перенес жену на кровать и уложил на шелковые подушки.
Если таинственная улыбка жены и удивила Оливера, он предпочел промолчать, принимая ее переменчивое настроение как должное и наслаждаясь редкими всплесками благосклонности.
В начале брака сексуальные домогательства Оливера вызывали у Мэдлин неподдельное отвращение, но со временем она привыкла к ним и стала считать это еженощным ритуалом поклонения ее телу. Хотя Мэдлин знала, что лучше не отказывать мужу, и уже не пыталась уклониться от его ухаживаний, сама она ни разу не дотронулась до него, не подарила ему поцелуй или ответное слово и просто лежала под ним, слушая его стоны, и позволяла насладиться собою.
Хотя ей было неприятно это признавать, временами Мэдлин чувствовала, что и сама может получить удовольствие от этого странного акта. Однако это ощущение было мимолетным, неуловимым, словно она балансировала на грани чего-то восхитительно-таинственного, но была не в состоянии переступить эту грань. В этих редких случаях ее даже злило, когда Оливер заканчивал слишком быстро. Тогда в душе Мэдлин поселялось разочарование. Она старалась понять, что же это такое, почему иногда ей нравится ощущать лежащее на ней обнаженное тело мужа, и пришла к выводу, что все дело в красном вине. Вот почему в этот вечер она немало выпила.
О, что это был за вечер!
Гринвиллы давали прием, и, конечно же, кузен Оливера Стивен Беннет увязался с ними. После десерта в виде пропитанного вином английского бисквита и бесконечной пьесы на фортепиано в исполнении младшей сестры Люси Гринвилл Аннабель Мэдлин удалось застать Стивена одного в кабинете. Неизвестно, от чего у нее сильнее сводило зубы, от треньканья Аннабель или рассказов Стивена о Виргинии, но в результате ее терпение и настойчивость были вознаграждены. Притворившись, что она переживает за его эмоциональное состояние, Мэдлин настолько вошла в доверие к Стивену Беннету, что тот в итоге доверил ей свою тайну, да какую! О таком скандале Мэдлин и мечтать не могла. Она, конечно же, клятвенно обещала хранить секрет из уважения к его необычайно затруднительному положению и тут же благополучно забыла об этом. Ее прелестная головка была теперь занята только тем, как получше использовать полученную информацию.
Жизнь Каролины Армстронг была в ее руках – от одной мысли об этом Мэдлин впадала в экстаз и даже бессознательно погладила Оливера по спине. Не замечая изумления мужа, выгнулась ему навстречу. Ощущение было таким ярким и сладостным, что у нее перехватил о дыхание.
Ошеломленный непривычным поведением жены, Оливер страстно поцеловал ее в губы. Сердце его замерло, когда Мэдлин призывно открыла рот и просунула язык в его рот. Он с жадностью целовал ее, наслаждаясь каждой минутой их единения.
Охваченная неведомым ранее чувством, Мэдлин сгорала от желания прижаться к нему, зарыться пальцами в мягкие каштановые волосы. Оливер задрожал под ее руками, и их поцелуй стал глубже. Теперь Мэдлин получала несказанное удовольствие от его ответной реакции. Она ненасытно впилась в него губами, ее рот искал чего-то непостижимого… тут ей снова показалось, что истинного наслаждения все равно ей не достичь.
– Оливер, пожалуйста… – просила она, сама не зная чего.
Опасаясь разрушить дивные чары, Оливер крепко прижал к себе жену. Обезумев от того, что его маленькая хладнокровная подруга оттаяла и явила ему свою пылкую натуру, он лихорадочно прошептал ей на ухо:
– Скажи, Мэдлин, куколка моя, чего ты хочешь, и я дам тебе все, все…
Впервые в жизни охваченная пламенем желания, Мэдлин раздвинула ему навстречу свои стройные ножки, приглашая войти в нее. Еще больше заводясь от сладострастных стонов Оливера, она обнаружила, что с неистовой силой отвечает на каждое его движение, и судорожно вонзила острые коготки в его спину.