– Если они откажутся… Не знаю, как мне тогда быть. Здесь, в «Голубом рифе», я не инвалид, здесь я могу летать! С тех пор как об этом узнала, еле могу усидеть в этом проклятом кресле.
Я видел, что она вот-вот расплачется, и хорошо её понимал.
– Ты могла бы летать по ночам, когда никто не видит, – неуверенно предложил Ной.
К Дейзи вдруг вернулась былая решимость. Она сжала золотого ангела, висящего на цепочке у неё на шее:
– Мне этого недостаточно! На худой конец буду вести себя в обычной школе из рук вон плохо – тогда меня отчислят и им придётся подыскать мне новую школу. И я приду сюда.
Мы потрясённо уставились на неё.
– Э, Дейзи… Вряд ли это хорошая идея, – сказала Шари, и другие согласно закивали.
– Респект, – одобрительно проговорил Крис. Неудивительно: он недавно сам вылетел из школы.
– Не слушай его! – Финни сердито зыркнула на Криса. Её глаза немного уступали в голубизне волосам. – Не делай этого, Дейзи. Не сжигай за собой мосты, хорошо?
Но девочка-пеликан отказывалась внимать нашим уговорам – она совсем отчаялась.
Никто не удивился, когда её родители вернулись и мать объявила:
– К сожалению, эта школа нас не убедила. Но всё равно спасибо, что показали её нам.
Дейзи Кусто, словно приговорённая к смертной казни, развернула кресло и покатила за родителями обратно на парковку. Мы с Шари, Финни и Токо дошли с ней до машины.
Токо, проводив взглядом автомобиль, буркнул:
– Если меня будут искать – я в своей берлоге, – и мрачно потопал прочь. Ученики-аллигаторы вырыли себе в глинистых берегах школьного пруда берлоги и прятались там когда захотят. Правда, берлоги были под водой, но Токо во втором обличье может часами обходиться без воздуха, если лежит неподвижно.
Когда он свалил, я припомнил, что во время всей этой драмы с Дейзи и её родителями нигде не видел Блю. Оглядевшись, я обнаружил её в пальмовой рощице. Она прижимала к уху мобильник, лицо её было серьёзно. Редкое зрелище: Блю не очень-то любит говорить по телефону.
Но я тут же об этом позабыл – меня отвлёк Рокет:
– Осталось ещё немного пунша – тот тип разлил не всё. Пропустим по стаканчику? Если тебя, конечно, не смущает, что там плескался гангстер.
– Не смущает, – сказал я, и мы вместе направились к чаше.
Продюсерский произвол
Есть много способов испортить вечеринку. В тот вечер мы перепробовали почти все, кроме разве что пищевого отравления.
– Мы всё равно выступим! – проревела Леонора, вскинув кулак. И группа заиграла одну из моих любимых песен – Fairytale gone bad. Крис и под расстроенную гитару спел не хуже настоящего солиста Sunrise Avenue[1]. Мы с Шари, не удержавшись, стали танцевать.
Токо с Эллой потом отыскали достойную замену пищевому отравлению: раздобыли где-то бутылку текилы и в конце вечера блевали в кустах.
– Свободное время отменяется: все выходные будете писать реферат – разумеется, по отдельности, – провозгласила мисс Уайт, развела их по хижинам и объявила вечеринку законченной. Несколько учеников, не принимавших участия в драке, помогли прибраться, и вскоре лишь истоптанный песок напоминал, что здесь праздновали вечеринку и была драка.
Полный решимости, Крис слинял ещё раньше – сразу же после своего выступления, что вообще-то ему несвойственно.
– Спорим, ушёл писать сценарий? – сказала Шари.
– Наверняка. – Мы бродили в темноте по пальмовой рощице, которая теперь выглядела значительно лучше, чем после урагана. Я обнял Шари, и девочка-дельфин прижалась ко мне. Меня охватило умиротворение. Шари совсем близко, я чувствую тепло её тела, и кроме неё мне никто не нужен.
– Знаешь, я тут недавно видела кое-что в одном фильме… Давай тоже попробуем? – предложила Шари.
– Что? – с лёгким беспокойством спросил я, надеясь, что она смотрела не «Дракулу» или танцевальные эпизоды в «Ла-Ла-Ленд».
Очевидно нет. Шари повернула ко мне лицо, мы обнялись, и её губы приблизились к моим. Сердце у меня учащённо забилось, и в голове зазвучала нежная скрипичная партия из Nothing else matters[2] в исполнении группы Metallica с симфоническим оркестром из сорока музыкантов.
Наши губы соприкоснулись, и я забыл, что когда-то злился, забыл, как меня зовут, забыл, что за нами наверняка наблюдает полдюжины активных по ночам морских оборотней.
– Как хорошо – надо делать это почаще, – пробормотала Шари.
– Да, – прошептал я и поцеловал её снова.
На следующее утро родители забрали Шари на выходные в море. Я чувствовал себя так, будто мне ампутировали какую-нибудь часть тела. Чтобы отвлечься, я помогал Рокету в мастерской с подлодкой, которую мы теперь, надеюсь, оставим себе. Первым делом мы деактивировали датчик местоположения. Рокет принялся сосредоточенно монтировать внутри элементы управления, которые смастерил из отслужившего своё синтезатора и допотопного джойстика.
1