— Ничего — заверила я его. — У меня просто болит голова. В последнее время становится все хуже.
Он посмотрел на меня, прищурив глаза.
— Тогда пошли. — К мистеру Престону вернулось каменное выражение лица, и я прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы удержаться от того, чтобы умолять его остаться в машине еще немного.
Он вышел на улицу, и я сделала то же самое, безжалостный дождь уже снова пропитал мою одежду. Ветер в этой части района стих, и мне уже не было так холодно, как по дороге домой.
Я добралась до капота, потратила еще минуту, чтобы успокоиться, и помассировала виски, чтобы развеять иллюзии. Мой профессор подошел ко мне, его шаги были горделивыми и элегантными.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке?
— Да, это только… у тебя иногда бывают галлюцинации? — Ладно, сейчас я действительно звучала как сумасшедшая. Жаль, что я не держала рот на замке.
Он сделал один шаг ближе, затем два, пока не оказался передо мной. Несмотря на холод, я чувствовала тепло его тела, как будто он лежал на мне сверху.
Чтобы создать некоторое пространство, между нами, я отступила назад, но далеко не ушла, моя задница уже прижалась к капоту.
— Нет. Что эти... галлюцинации показывают тебе? — спросил он не насмешливо или уничижительно, а из чистого любопытства.
— На самом деле не могу назвать это галлюцинациями, я не знаю. Они похожи на воспоминания, которые я никогда не создавала. — Или, может быть, это был просто тот чудак Флавиан, который смеялся над моими страданиями. Конечно, я не рассказала своему профессору эту деталь.
— Какие именно воспоминания? — настаивал он, его тело было в опасной близости от моего.
Он возвышался надо мной, и я подняла глаза, глядя в знакомое, но странное лицо, которое преследовало меня.
— Это не важно. — Я хотела отойти от него, вернуться в академию, но он держал меня в клетке, одной рукой справа от меня, другой слева.
— Скажи мне. — Он глубоко вздохнул. — Пожалуйста. — Все, что мне нужно было сделать, это немного наклониться вперед, поднять голову, и наши губы соприкоснулись бы.
— Воспоминания о нас — выдохнула я. Он закрыл глаза, пытаясь скрыть от меня, как это выглядело у него внутри. Интересно, что он подумал обо мне сейчас.
—Я не сумасшедшая, клянусь. — И я, конечно, не хотела называть эти иллюзии воспоминаниями.
Он покачал головой и открыл глаза. Я не могла истолковать эмоции, которые в них разыгрывались. Гнев? Разочарование? Желание?
Без предупреждения его губы прижались к моим. Одна рука была на моей пояснице, прижимая меня к его телу. Другой он погладил мою челюсть.
Он пробормотал что-то неразборчивое между нашими поцелуями, но я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме его языка у меня во рту.
В этом поцелуе не было ничего любящего, ничего нежного. Это было ненасытное, питающееся ненасытным желанием.
Я прикусила его нижнюю губу, и он позволил своим пальцам скользнуть под мой промокший топ, вцепившись в мою плоть из страха, что я убегу.
Я откинулась назад, прижавшись спиной к машине, и он склонился надо мной, прикрывая мое тело от дождя.
Мои кончики пальцев проследили контуры его груди, его рук, его живота, желая чувствовать его везде. Того, что мы делали прямо сейчас, было недостаточно, чтобы утолить мой голод.
— Прикоснись ко мне — выдохнула я между судорожными вдохами, и он подчинился, массируя мои затвердевшие соски и раздвигая коленом мои бедра.
Его рот переместился к моему горлу, посасывая чувствительное местечко над моим пульсом.
— Александр — простонала я. — Еще. — Одним ловким движением он расстегнул мои джинсы, и я застонала, когда его холодные пальцы скользнули под мои трусики.
Нервничая, я посмотрела направо, желая увидеть, наблюдают ли за мной люди.
— Никто не придет сюда, не в этот час. — Он прикусил мою нижнюю губу, когда его палец вошел в меня.
Мои бедра подогнулись, когда мой профессор засунул в меня еще один палец и начал двигать им внутрь и наружу, сначала медленно, а затем в ритме, который я едва могла выносить дольше.
Я подставила ему свое горло, позволила ему пометить меня, заявить на меня права. Сегодня вечером я была его, а он был моим.
Александр облизал мои соски, ноющие от желания, и прикусил мою кожу так, что стало почти больно. Я наслаждалась болью, а также наслаждалась его пальцами, костяшки которых он погрузил глубоко в меня.
Мне было все равно, какие обстоятельства привели нас сюда, что произойдет завтра. Я знала только одно: я нуждалась в нем, должна была чувствовать его всеми возможными способами.
— Пожалуйста. — Я запустила одну руку в его волосы и притянула его рот обратно к своему, требуя его губ.
— Пожалуйста, что? — спросил он, ухмыляясь мне в рот.
— Пожалуйста, трахни меня. Сейчас. — Мне было все равно, если бы вся школа смотрела, пока я могла чувствовать его глубоко внутри себя.
— Только потому, что ты умоляла, любимая.
Александр отпустил меня, и я услышала, как порвалась ткань, почувствовала холод и дождь между ног. О Боже, он разорвал мои джинсы пополам.
Он снял свою кожаную куртку и небрежно бросил ее на грязную землю, оставив на себе только свободную футболку.
Он сделал короткую паузу, оглядывая меня сверху донизу, как будто хотел запечатлеть это зрелище в своей памяти.
Его черные как смоль волосы прилипли к вискам, одежда промокла насквозь, так что я могла проследить контуры его тела глазами. Как бы я хотела, чтобы он был голым подо мной прямо сейчас.
Его глаза все еще были на мне, на моей груди и между ног, пока он расстегивал джинсы, освобождая свою длину.
Я облизнула губы, задаваясь вопросом, поместится ли он вообще внутри меня. Но мой голод по Александру взял верх, и я приподняла бедра, призывая его поторопиться.
— Ты уверена, что хочешь пересечь эту черту?
— Да, — выдохнула я. Я никогда раньше ни в чем в своей жизни не была так уверена — я хотела подарить ему, нам, этот момент.
Он приподнял меня еще выше, и я обвила ногами его талию, дрожа то ли от холода, то ли от предвкушения.
Александр направил свою головку на мой вход. Наши глаза встретились, когда он врезался в меня одним мощным толчком.
Я не смогла сдержать стона, мои ногти сильно впились в его кожу и потекла кровь. Его размер расширил меня, и я почувствовала острую боль внизу живота.
Черт, это было так больно, что я не думала, что когда-нибудь смогу наслаждаться этим. Мучительно медленно он вышел только для того, чтобы сильнее вжаться в меня. Колющая боль не прекратилась, нет, она только усилилась.
Мой профессор заметил мое измученное выражение лица и изменил темп, но я не хотела, чтобы он останавливался. Нет, мое тело кричало о нем, о его прикосновениях.