Было ли длительное влияние идеологических реформ катастрофичным для китайского буддизма, как это однажды предсказывалось? Это вполне справедливый вопрос. При этом нам не следует себя обманывать, думая, что буддизм был застрахован от преследований при древнем режиме. Во времена Хуэй-чана (842-845) периода династии Тан Имело место массовое преследование китайских буддистов и было разрушено около 4600 монастырей, а двумстам шестидесяти тысячам монахов и монахинь было приказано вернуться к мирской жизни. Конфискация монастырского имущества и земель также получила широкое распространение. Монастырям удалось после того встать на ноги. В сопоставлении с прошлым современная картина не так уж пессимистична. Некоторым утешением может стать тот факт, что храмы, восстановленные Сюй-юнем, были не просто залатаны после зверств революции, но многие из них теперь восстанавливаются, и, начиная функционировать, вроде бы приобретают нормальный вид, хотя монахов и монахинь в них уже гораздо меньше. Во всяком случае, это не какие-то "монахи-актеры", запущенные властями двадцать лет назад шастать по Китаю и неспособные кого-либо ввести в заблуждение, кроме наивно-добросовестных граждан. Факт восстановления храмов был достоверно подтвержден двумя источниками: моими друзьями Учителем Дхармы Хинь Ликом и Стивеном Бетче-лором (Гэлун Джхампа Тхабкайем), которые недавно посещали монастыри на юге Китая.
Таким образом, вместо того, чтобы закончить на пессимистической ноте, мы должны радоваться тому факту, что усилия Сюй-юня не были совершенно бесплодными. Без той энергии, которой он напитал китайский буддизм, китайская сангха, весьма вероятно, деградировала бы в гораздо большей степени, чем во времена революции. В этом смысле Сюй-юнь сыграл своей жизнью мифическую роль "съевшего яд павлина" буддистской доктрины. Горечь этого яда породила нечто духовное. В конечном итоге кажется, что, как и в случае подавления буддизма в Тибете, подавление китайского буддизма привело к совершенно противоположному результату, к огорчению подавляющей стороны. Азиатский буддизм был призван не только снова поднять на должную высоту Дхарму в ее собственном контексте, но и привлечь внимание всего мира.
Было ли простым совпадением то, что в разгар Культурной Революции в Китае, копии текстов Лао-Цзы и Чань (Дзэн) по числу своему составили рекордное количество на Западе. Всякий, кто хотя бы поверхностно знаком с Теорией Синхронности Юнга, не может не видеть в этом явлении глубокого акта компенсации в коллективной душе. Некоторые вещи должны оставаться всегда, и не могут быть уничтожены. Хотя все внешние знаки и символы можно отрицать какое-то время, их внутренние архетипы всегда остаются, и, подобно семенам, они о себе снова заявляют. В этом отношении отрадно отметить, что не кто иной, как сам покойный К. Г. Юнг читал на смертном одре ''Беседы о Дхарме "Сюй-юня.
В течение нескольких лет издатель получал письма местные и из-за границы, проявляющие серьезный интерес к Сюй-юню, его жизни и его учению. Такой интерес был обусловлен множеством источников и был проявлен Европой, Австралией и США, наряду со Скандинавией и даже одним очень маленьким южноамериканским государством. Учитывая такой широкий интерес, можно предположить, что история жизни Сюй-юня будет волновать многих, так как, несмотря на то, что его учения были доступны многим в течение многих лет, его автобиография пока еще выходит ограниченными изданиями.
В Америке роси Филип Капло цитировал Сюй-юня, чтобы вдохновить своих учеников в Рочестерском Дзэнском Центре. Это могло иметь место только потому, что история Сюй-юня является письменным свидетельством острой человеческой потребности в духовной пище. Читая это повествование о духовных поисках Учителя, мы видим в нем свое собственное отражение. Он символизирует "великого человека", скрытого в нас самих, и имя его – "Порожнее Облако" – напоминает нам о том высшем непознанном "я", которое нам всем суждено исследовать. Этому великому человеку был посвящен наш текст. Теперь несколько слов о самом тексте. Можно порадоваться тому, что новое издание Порожнего Облака выйдет в свет под эгидой Элемент Букс. Хотя учения Сюй-юня довольно широко известны в связи с публикацией Discourses and Dharma Words (Беседы и Слова Дхармы) в переводе упасакиЛу Куан Юя (Чарльза Лука) в серии Chan and Zen Teaching. Перевод Лу биографии Учителя никогда не доходил до солидной публикации, хотя ограниченные тиражи действительно появлялись некогда в США благодаря вдохновенной инициативе роси Филипа Капло и его друзей в Ротчестерском Дзэнском Центе (1974), и в Англии (1980), благодаря друзьям издателя, оказавшим финансовую помощь.
В ожидании дальнейших стереотипных изданий кажется своевременным внести несколько исправлений, поправок и дополнений в соответствии с современными требованиями.
В качестве последней ноты, стоит напомнить читателям, что перевод Лука был выполнен с более ранней публикации биографии Сюй-юня. В последние годы он был расширен и включил собрания записанных наставлений и лекций, прочитанных Учителем во многих монастырях, фактически представляющие собой дополнительные книги. Перевести весь этот материал было бы интересно. Пусть это станет центральной работой для будущего переводчика. Однако пара дополнительных документов была включена в это издание.
Упасака Вэнь-шу (Ричард Ханн) Торп Хэмлет, Норвич.
13 октября 1987 г. Годовщина нирваны Сюй-юня.
Учитель Сюй-Юнь в монастыре Гуан-цзи, Беиджин, 1952
Глава тринадцатая. Две беседы.
113-й год Сюй-Юня (1952-1953)
Весной Учитель почувствовал себя немного лучше и повел общину энергичным курсом чаньского обучения, чтобы сделать все возможное в ситуации неопределенности. В течение первых трех месяцев того года Учитель получил четыре правительственных телеграммы с настоятельной просьбой приехать в Бэйцзин (Пекин). Когда прибыли официальные представители с Севера, чтобы сопроводить его в столицу, вся община советовала ему не торопиться и подождать, но он сказал: "Настало время. Сангха во всей стране находится в состоянии неопределенности и подобна аморфной массе, нуждающейся в руководителе. Если не будет сильной организации, защищающей наши интересы, беды не ограничатся Юнь-мэнем. Мой долг отправиться на Север во имя защиты дхармы".
Учитель выбрал несколько пожилых монахов в качестве руководителей монастыря, и после утешительных слов, адресованных общине, начал готовиться к отъезду. Перед отъездом он написал на паре свитков пергамента следующее:
Я был свидетелем смены правления четырех династий. Но теперь произошли большие перемены.{1} Неисчислимые страдания заставили меня осознать не постоянство мира.
Четвертого дня четвертого месяца Учитель покинул монастырь Юнь-мэнь и отправился на Север со своими, ухаживающими за ним, помощниками Фу-юанем, Цзюэ-минем, Куань-ту, Фа-юнем и чиновниками, посланными его сопровождать. Несколько сот деревенских жителей пришло проститься с Учителем. Когда он прибыл в Шаочжоу (Цюцзян), более тысячи приверженцев пришло приветствовать его. В храме Да-цзянь, где он остановился, каждый день толпы людей приходили выразить свое почтение, что свидетельствовало о том, что они по-прежнему продолжали верить в него, несмотря на изменившиеся социальные условия.