БУРИДАНОВ ОСЁЛ
Буриданов осёл — название философского парадокса, суть которого заключается в том, что если перед ослом положить две абсолютно одинаковые охапки сена, то несчастное животное умрёт от голода, не сумев сделать выбор. Приписывается французскому философу Жану Буридану (1295–1360).
Действительно, в своём трактате «О Свободной Воле», Ж. Буридан утверждал, что «воля находится под влиянием разума. Воля с необходимостью устремляется к тому, что разум принимает за благо. Если разум из двух благ одно признает низшим, а другое высшим, то воля устремляется к высшему. Если же разум признает блага равноценными, то воля оказывается в безвыходном положении и совсем не может действовать».
И ни слова об Осле! Животное университетские преподаватели приплели уже позже, вдалбливая нерадивым студентам смысл рассуждений великого философа. История, кстати, пестрит подобными примерами. Вспомните те же «пифагоровы штаны», «ньютоново яблоко», «архимедову ванну». Не было ничего этого. Но, зато, отлично ложится в ехидную и избирательную память ученика.
В то же время, изъясняйся Буридан попроще, не было бы необходимости в осле. Вот Данте Алигьери в «Божественной комедии» (Рай, Песнь четвёртая) пишет о той же свободе воли.
И никому в голову не приходит разъяснять эти строки. И так всё понятно.
Сочетание же «Буриданов Осёл» настолько прочно закрепилось в умах, что — говорим Осёл, подразумеваем Буридан. И, наоборот. А, нет бы, привели пример с эльфийской принцессой и двумя хрустальными чашами вина. И ассоциировался бы Буридан с эльфийками, бокалами, вином, лёгким безрассудством, мифами и легендами. Эх…
БУРЯ В СТАКАНЕ ВОДЫ
Сейчас уже и не выяснить, кому принадлежит первенство в произнесении этой фразы. Точнее даже не первенство, а кто сделал её «устойчивым выражением»?
— Буря в чашке чая, — сказал Монтескье о политическом скандале в Сан — Марино.
— Землетрясение в миске риса, — проворчал Чэнь Ли, узнав, что на границе задержан один из его караванов с двумя тоннами опиума.
— Шторм в ложке для жертвенных возлияний вина, — улыбнулся Цицерон, когда ему сообщили, что Марк Антоний внёс его в «списки врагов народа». (Кстати, не успел спастись бегством и лишился головы).
— Кораблекрушение в напёрстке, — резюмировал Колумб, на сообщение, что к его каравеллам плывёт пирога с воинственно настроенными карибами.
— Наводнение в блюдце, — хмыкнул халиф Абдаллах аль-Мансур, услышав, что одна из его пятисот жён бесплодна…
И подобных исторических примеров великое множество.
Одно могу сказать точно, пальма первенства в изящности формулировки принадлежит грузинам. Дабы подчеркнуть ничтожность некого события, последние поднимают правую руку и производят кистью некое лёгкое, отмахивающее движение, произнося при этом, — Э–э–э.
ВА-БАНК
Выражение ИДТИ ВА-БАНК знакомо нам по карточным играм. Означает оно, что игрок ставит на кон все свои деньги. Участники должны либо так же поставить всё имеющееся, либо пасовать, в результате чего выигравший забирает весь банк. Однако, озадачимся вопросом — откуда эта фраза появилась у картёжников?
«ВА» от французского «va» идти. А слово «БАНК» от итальянского «banco» — стол, на котором менялы раскладывали монеты.
Ещё в Древней Греции в крупных городах на торговых площадях обязательно стояла одна, а то и несколько лавок менял. Да и как иначе, если более тысячи существовавших тогда городов чеканили собственные монеты. Приезжие купцы, путешественники, солдаты, моряки — все становились их клиентами. Существующий уже тогда криминальный мир срезал кошельки в толпе, подкарауливал припозднившихся прохожих, обыгрывал ротозеев в кости, но наибольший куш приносило ограбление меняльной лавки. Только самые горячие головы решались на подобный налёт. Надо было на полной народа рыночной площади напасть на вооружённую охрану менялы, стремительно собрать деньги и попробовать скрыться. Правда, и добыча того стоила. Отсюда и появилась крылатая фраза «ВА-БАНК», то есть действовать с отчаянной смелостью, получая в награду огромный выигрыш, или проигрывая всё. Как вы понимаете, неудачливых ва–банкиров казнили на той же самой площади.