Лучше закрыть глаза и не видеть. И мама снова будет здорова, и Лилии не придется идти на окраину города в поисках… чуда.
– Садись, цветок. Ты ведь не думаешь уйти?
Лили всхлипнула. Голос ведьмы до боли напоминал мамин. Нежный, спокойный, родной. Как хотелось поверить в лживую сказку.
Она повернулась, и прозрачный взгляд женщины на мгновение лишил ее воли. Лилия не заметила, как уже сидела перед ней и комкала юбку дрожащими пальцами.
– Твоя мать смертельно больна. И ты хочешь спасти ее. Как благородно!
Лилия молчала. В горле пересохло, слезы щипали веки.
– Сколько тебе лет? – Женщина оперлась на столик, свеча пошатнулась.
– Четырнадцать.
Губы ведьмы сначала дрогнули в улыбке, но тут же скривились, и она зашипела:
– Ты считаешь, мне нужны деньги?!
Лили вжалась в спинку кресла. Она ничего не говорила. Лишь подумала. Пальцы вцепились в край стола.
– Нет… я… – Она забыла, что хотела сказать. Уставилась на рассыпавшиеся по столу карты. Пиковые дамы.
Ведьма заметила взгляд Лили и обнажила острые зубы в усмешке:
– Дар – тяжелая ноша, моя дорогая, не так ли?
– О чем вы?
– О твоем даре. О юный цветок, ты не знала… – Женщина захохотала.
Граммофон затрещал и остановился. Вязкая тишина опустилась на Лили.
– У тебя удивительная сила. Способность замечать невидимое. Знаки. Приметы. Умершие души. Сердца людей, – пояснила ведьма. – Природа говорит с тобой, но нужно открыть глаза, чтобы увидеть.
От этих слов в ушах разросся звон. Какой дар, какая природа?! Лицо горело, запах трав усилился, и спазм скрутил пустой желудок. Лилия согнулась. Умоляюще посмотрела на ведьму, по лицу хлынули слезы.
– Прошу вас, пожалуйста. Мама умирает, врачи опустили руки. Папа никого не подпускает к ней. Мне больше не к кому пойти!
Ведьма смотрела на Лили, словно разглядывала ее сердце, изучала. Взвешивала «за» и «против».
– Ты хочешь обмануть смерть, – наконец ответила женщина. – Но плата за ложь слишком высока. Готова ли ты заплатить ее в обмен на жизнь матери?
– Да! Что угодно, только скажите!
– Ты будешь проклята, цветок, – ведьма растянула тонкие губы в противной улыбке, – и это проклятье можно снять, лишь вернув украденную жизнь. Смерть не терпит обмана. Она жестоко мстит.
Холод пробрал Лили. Шею сковало от страха, язык не слушался. Она с трудом кивнула.
Ведьма вскочила, опрокинув стул. Взметнула рукой, и свеча загорелась диким пламенем.
– Тогда слушай, дитя…
Когда Лили выбежала из страшного дома, на улице снова лил дождь. Он сбил ее с ног, и она рухнула на землю. Очередной спазм вывернул ее наизнанку. Дрожь, холод, вода… Она потерялась в мире, который вдруг изменился. Стал чужим. Но главное, что билось в висках пойманной мыслью, это изменилась Лили. И уже никогда ей не стать прежней.
Глава 1
Роковое завещание
Россия. Москва. 2016 год
Кристина Валерьевна вошла в темный зал, наполненный душным воздухом. Каждый шаг сопровождался мерным стуком черной лакированной трости. В окно барабанил ливень, словно пел панихиду, и крупными слезами бежал по стеклу. Хотелось распахнуть форточку. Впустить запах озона и монотонное жужжание города. Но в углу комнаты под шерстяной шалью прятался человек. И этот человек больше всего на свете боялся дождя.
– Руслана?
Комок шерсти зашевелился, и Кристина Валерьевна увидела знакомые глаза, нечесаные волосы.
– Я включу свет, – предупредила она внучку и щелкнула выключателем.
Та поморщилась и уткнулась лицом в колени.
– Мне было хорошо в темноте, – раздалось бормотание.
– А мне было хорошо, когда здесь была гостиная, а не свинарник, – хмыкнула Кристина Валерьевна и провела ладонью по салатовым обоям. Боялась, что они липкие от грязи, как и кофейный столик, заваленный пустыми контейнерами из-под китайской лапши.
Она зашторила зеленые занавески и включила телевизор в углу комнаты. На весь экран загорелись кадры из фильма «Дневник Бриджит Джонс». Звуки перебили шум дождя, и Руслана оживилась.
– Бриджит Джонс – как вовремя. По крайней мере, не слышно дождя. – Девушка перебралась на диван и подобрала под себя ноги. Голос звучал наигранно весело, но голубые глаза переливались страдающим блеском, который вызывают только слезы. Когда уже нет сил плакать, но они все равно щиплют веки.
Кристина Валерьевна села рядом с внучкой, и некоторое время они молча смотрели телевизор.
– Две недели – не слишком ли долго для депрессии? – Она сложила руки на набалдашнике трости. – Надо было водить тебя в детстве на собачьи бои. Закалять характер!