Уинстон Эшфорд, не совсем Прекрасный Принц.
Высокомерный. ✅
Сволочь. ✅
Великолепный. ✅
Я принял его за десятку, а оказалось, что он минус пять. Он был так красив, но поврежден и не подлежал восстановлению. Никакое понимание или любовь не могли спасти человека, который не хотел быть спасенным. Итак, после одной ночи вместе я с радостью умыла от него руки.
Пока все не пошло наперекосяк.
Мой отец умер, моя сестра нуждалась в помощи, и пришло время мне вести себя как ответственная старшая сестра, имеющая план.
К сожалению, моему плану немного… не хватало.
Когда меня поймали с поличным на краже моего не совсем замечательного однодневного романа, Уинстон Эшфорд решил подчинить меня своей воле.
Оказалось, что он был столь же безжалостен, сколь и великолепен, и столь же жесток, сколь и нежен.
Вынужденная вступить в нежелательную сделку с высокомерным ублюдком, требующим колец, моя фамилия стала его. Я стала его неохотной, но, к счастью, тайной женой. К сожалению, он стал человеком, который по незнанию держал все карты в руках. По крайней мере, мы разошлись, хотя юридически мы все еще были связаны друг с другом.
Шесть одиноких лет спустя наши пути снова пересеклись.
Внутри него все еще была тьма, которая пугала меня до глубины души.
Он утверждал, что хочет настоящего брака. Что он стал другим человеком. Но в глубине души он остался прежним — поврежденным борьбой с невидимыми шрамами и привычками, от которых было трудно избавиться.
Однажды он меня спас. Пришло время мне спасти его.
Но что произойдет, если меня будет недостаточно?
Пролог е
Уинстон
Ф
Сдерживая слезы, я опустила голову, стараясь больше не смотреть на маму. Она ненавидела возвращаться домой так же, как и я. Она ненавидела находиться рядом с отцом так же, как и все мы, но отчаянно пыталась быть сильной.
Я бы предпочла, чтобы мы оставили его и жили одни, пусть даже в маленькой хижине, но мама сказала, что он придет за нами. Тогда было бы хуже – по крайней мере для нее – а я этого не хотел. Не для нее. Она была всем, что у нас было.
Отец ничего не сделал, кроме как обидел нас, унизил.
Он обещал маме, что перестанет, но всегда заканчивал тем, что нарушал свои обещания. Каждый. Одинокий. Один. Из. Их.
— Дай мне еще раз попробовать твоего отца. Мама потянулась за мобильным телефоном, пока мы шли по оживленному тротуару в центре города, за нами следовал наш телохранитель. В будний день в Вашингтоне кипела жизнь: люди шли на работу, а посетители спешили к следующему пункту назначения. «Я уверен, когда я объясню…»
Она попыталась улыбнуться и нажала кнопку набора номера, каждый звонок делал ее еще более тусклой. Дул легкий ветерок, и ее лосьон с ароматом кокоса плыл по воздуху. Она носила его всегда – в дождь или в ясную погоду, летом или зимой – утверждая, что оно защищает ее кожу. Это был ее знак Мой аромат, и я никогда не мог думать о пляже, не думая о ней.
Позади нее солнце светило на ее темные волосы, и я уже не в первый раз заметил, как каштановые оттенки пытаются пробиться наружу. Я ободряюще кивнул ей, и она наградила меня подмигиванием. Мне нравилось, когда она вела себя со мной так, как будто ничего другого не существовало, хотя я знал, что она пытается быть смелой.
Она всегда старалась проводить со мной время, несмотря на то, что отец монополизировал каждую секунду ее дня. Она сказала, что ей приятно проводить время со своими детьми, поэтому она часто забирала нас из школы, чтобы мы с ней прогуляли. Сегодня была моя очередь. Ее теплые глаза наполнили любовью все дыры в моей груди, а в солнечных лучах крошечные золотые точки сделали ее похожей на самую красивую женщину в мире. Ничего подобного моему. Если у Ройса, Кингстона и Авроры были ее темные глаза, то мы с Байроном унаследовали глаза нашего отца.
— Он ответит, — пробормотала она себе под нос, хотя я не был уверен, кого она пытается убедить — меня или себя. Так было всегда, поэтому мы оба знали, что ее звонок останется без ответа. Больше всего было больно видеть ее боль, ее разочарование.
Ничто из того, что мы когда-либо делали, не было правильным с точки зрения Отца. Ничто его не радовало. За исключением его шлюх, от которых маме стало плохо. Я хотел это исправить, чтобы она почувствовала себя лучше, но не знал как.
Внезапно она повернулась ко мне со странным, ярким выражением лица и сказала: «Мы пойдем в игровой магазин».
Меня охватило смятение, и я несколько раз моргнул, пытаясь понять.
— Отец сказал, что все в порядке?
Она не ответила, но посмотрела на нашего телохранителя. «Я веду сына в его любимый магазин»