Ничто из этого не могло закончиться хорошо.
Глава 17
Уинстон
я
была жена. Она была моей. Возможно, это была договоренность, но почему-то мне казалось… больше. Возможно, кольцо моей матери было на ее пальце. Или клятвы, которые мы повторили. Моя мать всегда советовала никогда не соглашаться, а Билли Свон — Эшфорд — не собиралась соглашаться.
Она была моей чертовой женой .
Никогда за миллион лет я не мог себе представить, что почувствую то, что почувствовал, надев кольцо на ее нежный палец. Странное чувство собственничества охватило меня и не хотело отпускать.
Не важно что.
Что-то в Билли пробудило во мне чужую часть, которая вдруг захотела настоящего дома и семьи. Такой, который не был искажён дурацкой версией брака между моими родителями, свидетелем которого я был. Моя мать всегда хотела только любви. Мой отец не причинил ей ничего, кроме боли.
Я налил четыре стакана «Готье 1762» и раздал их.
— Тост, — предложил я. Билли бросила на меня вопросительный взгляд.
«Не рановато ли для коньяка?» — спросила моя новая невеста. И правильно она была. Но когда ты столько лет терял себя в алкоголе, это стало твоей второй натурой. Я подумывал поставить бутылку, но передумал. Сегодняшний день должен был быть отпразднован.
— Подожди минутку, — вмешался Ашер, прерывая пристальный взгляд между нами. «Это должно быть моей работой». Ашер взял свой стакан и поднял его. Священник и фотограф присоединились к нам и последовали нашему примеру. Ашер ухмыльнулся, и я знала, что следующее, что он скажет, заставит Билли съежиться. «Пусть все ваши взлеты и падения происходят только в спальне, чтобы вокруг вас бегало много маленьких Уинстонов».
Билли закатила глаза и пробормотала себе под нос: «Хочешь».
«За любовь», — произнес тост священник.
Ашер усмехнулся. Мы чокнулись, когда я притянул жену ближе к себе.
Напряжение свернулось под моей кожей, когда я допил коньяк. Билли едва коснулась губ, поморщившись, а затем поставила полный стакан.
Священник вышел, и Ашер заставил его пообещать как можно скорее подать документы на лицензию, которую мы все подписали. Я поддался этому желанию, выхватил из кармана пачку сигарет и закурил одну. Я вдыхал до тех пор, пока мои легкие не обожглись, а никотин не распространился по венам одним расслабляющим приливом.
Билли сделала шаг, чтобы уйти, и я на мгновение закрыл глаза.
«Не уходи».
Это прозвучало слишком требовательно, но, к моему удивлению, она не стала сопротивляться мне. Я знал, что был с ней груб и слишком резок. На моем языке было так много слов, но они оставались надежно запертыми, прекрасно зная, что я использовал ее. Хотя я собирался это изменить. Возможно, я украл ее мечту выйти замуж по любви, но я намеревался сделать так, чтобы она того стоила.
Она неглубоко вздохнула. "Отлично. Но не потому, что ты так любезно попросил .
Уголки моих губ приподнялись. "Конечно, нет. Спасибо."
Одна из ее бровей изогнулась. — За что именно ты меня благодаришь? Ее каблуки нетерпеливо стучали. Билли меня озадачил, на чистоте ли позировать или нет, я не был уверен. — Кстати, ты не заставлял меня подписывать брачный договор.
— Это очень проницательно с твоей стороны.
"Почему?" Я пожал плечами. «Это безрассудно», отметила она.
Я усмехнулся. "Это я. Безрассудный.
— А что, если я уйду со всем?
«Это всего лишь деньги. Я сделаю еще больше».
Ее губы приоткрылись от изумления. — Если деньги для тебя так мало значат, то почему ты не отдал мне это проклятое ожерелье?
— Потому что это была моя мать. Ее глаза опустились на руку, на которой теперь было обручальное кольцо, принадлежавшее моей матери. «Вы можете взять любые другие украшения, если хотите. Только не тот. Это было частью моего наследства».
«Ах».
Я понятия не имел, что происходило в ее голове. Или почему она попыталась украсть ожерелье. В любом случае это не имело никакого значения, потому что теперь она по умолчанию была одной из самых богатых женщин в мире.
Конечно, она не выглядела впечатленной.
Я наблюдал за ней, ожидая, что она скажет или сделает что-нибудь. Вместо этого она протянула руку и вынула сигарету у меня изо рта.
«Тебе действительно пора бросить», — заметила она, кладя его между губами и вдыхая. Черт, мой член затвердел, и меня охватило темное веселье. Я начал подозревать, что все, что делала эта женщина, было насмешкой надо мной. Она выдохнула, дым плавно вырвался из ее приоткрытых губ. "Курение убивает."
«Многие вещи убивают». Ее взгляд метнулся к пустому стакану в моей руке. Не нужно было иметь сестру, которая была студенткой-медиком, чтобы заметить признаки моего саморазрушения. «Например, воровство может привести к смерти».