Мне не нужна была жалость Джоны. Или его случайные попытки перепихнуться, когда он долгое время был холост и был особенно возбуждён. Задавалась ли я вопросом, каково это — заниматься сексом с Джоной? Очевидно. Как я могла не сделать этого? В нём было всё, что я находила привлекательным в противоположном поле. Не только потому, что он был незаслуженно красив, но и потому, что у него действительно была замечательная личность. Он был добрым, щедрым и таким забавным. Он нашёл время проведать меня после того, как у меня был плохой день. Он замечал во мне мельчайшие детали. Он выслушивал мои мнения и запоминал их, а затем принимал их во внимание, когда это было уместно.
И более того, с ним было комфортно. Он был как защитное одеяло в виде человеческого существа. С ним было бы так легко увлечься чем-то быстрым и непринуждённым.
Но что потом?
Как бы мы потом восстановились? Как бы он снова стал моим защитным одеялом? Как бы мы восстановили границы, дружбу и нашу лёгкую фамильярность? Мы не могли. Это уничтожило бы нас. Навсегда.
И я хотела быть друзьями больше, чем я хотела одну замечательную ночь, а затем всю жизнь неловко сожалеть.
Поэтому, вспомнив все причины, по которым я была потрясающей и, в конечном итоге, нашла бы настоящего, живого, дышащего парня, а не возлюбленного из детства, я закатила на него глаза и добавила:
— Слушай, если ты не сможешь сдержаться сегодня вечером, я тебя выгоню.
— Мне не следовало тыкать медведя. Теперь я это понимаю, — в его голосе действительно звучало раскаяние, но мне нравилось заставлять его страдать.
Замахнувшись на него вилкой, я напомнила ему:
— Я не твой приятель по траху, Мейсон. Если ты не можешь тусоваться и быть крутым, я отправляю тебя домой, — я посмотрела на его тарелку. — И я оставляю твои объедки в качестве компенсации за эмоциональную травму от того, что я твой друг.
Он воткнул вилку в большой кусок пирога.
— Я понимаю это, Лиза. Боже. Я сказал, что мне жаль.
Теперь я чувствовала себя виноватой из-за того, что заставила его чувствовать себя плохо. Что было глупой властью, которую он и мои братья имели надо мной. Фу, мне захотелось воткнуть вилку себе в лоб, точно так же, как Джона ел свою еду. Почему я была такой?
Вместо этого я потянулась за пультом, надеясь, что мы сможем просто двигаться дальше и забыть обо всём, что произошло... игнорируя то, как хорошо было флиртовать с ним. И насколько зашкаливающей была наша химия. Почему? Потому что всё это не имело значения. Мы знали друг друга слишком долго и видели слишком много глупостей, чтобы между нами могло произойти что-то романтическое.
Он был первым, кто пришёл к такому выводу. И вскоре после этого я согласилась с ним.
— Начинается второй сезон "Ведьмака".
Это было моё мирное предложение. Либо он собирался принять его, либо мы проведём следующий час, просматривая шоу и чувствуя себя несчастными друг с другом, прежде чем он придумает предлог пойти домой.
— Ты ненавидишь "Ведьмака".
Я пожала плечами.
— Я не понимаю "Ведьмака". Но я не испытываю ненависти к Генри Кавиллу. Так что я просто говорю... если твоё тайное сердце ботаника хочет наполниться сексуальными фантазиями, чтобы заполнить бездонную пустоту в твоей душе, я тебе поддержу.
Он издал какой-то горловой звук.
— Ведьмак не одержим сексом.
Несмотря на странность между началом вечера и текущем временем, мне пришлось сжать губы, чтобы подавить улыбку.
— Тогда почему Йеннифер засияла, Джона? Почему у них повсюду Генри Кавилл расхаживает без рубашки? Секс, детка. Давай поговорим об этом, — я прочистила горло. — Не то, чтобы я жаловалась.
Он вонзил нож в очередной кусок еды, пока я выбирала нужное потоковое приложение и искала его любимое шоу, но не из оперы "Наука выживать".
— Здесь есть элементы секса, — пояснил он. — Но шоу основано на сюжете. Персонажи эволюционируют, я имею в виду... Это гениально.
— Сценарий шоу ходит по кругу, как пьяный. Единственное, что имеет смысл в этом шоу, это секс, — я бросила на него ещё один взгляд. — По типу, как твоя жизнь.
Его губы дрогнули.
— Теперь у неё есть сексуальные шутки.
Я громко рассмеялась, рассеивая то напряжение, которое осталось между нами.
— О, у меня всегда есть шутки о тебе, Мейсон. Всегда.
Он выхватил у меня пульт и прибавил громкость.
— Да, да. Если ты хочешь поговорить о сексуальных домогательствах. Я совершенно уверен, что это именно то определение.
Я, наконец, попробовала свою еду. Она была сытной, ароматной и до смешного вкусной, но я больше не подталкивала Джона к больной теме. Прошло пятнадцать минут после начала эпизода, прежде чем мы полностью вернулись к нормальной жизни. Он постоянно делал паузы, чтобы объяснить, что происходит, поскольку я не росла, играя в видеоигры или читая книги, как он, и мы вернулись в то безопасное, уютное место, где проводили большую часть нашего времени как друзья.
Ну, по крайней мере, в течение следующих трёх эпизодов.
ГЛАВА 6
Я задремала где-то во время третьего эпизода, как раз когда Джона был настолько одержим чем-то, насколько это возможно для человека. Еда была такой вкусной. И такой сытной. И я свернулась калачиком на своём уютном диване под своим самым удобным одеялом. Я также была на третьем бокале.
Для человека, чья работа обычно состояла только из ночной жизни, я печально славилась тем, что ужасно держалась на плаву после десяти.
Я проснулась, прижатая к чему-то более твёрдому, чем мой диван. На экране телевизора появилось всплывающее окно “вы всё ещё смотрите”, и в моей квартире было тихо, но не так тихо, как обычно посреди ночи.
Мне потребовалась пара минут, чтобы понять, что всё дело в тяжелом дыхании спящего Джоны, сопящего мне в ухо. Мы каким-то образом сплелись воедино. Мы сидели рядом друг с другом, но нас разделяло, как минимум, тридцать сантиметров. Мы наклонились друг к другу в нашей отключке. Итак, он каким-то образом положил голову на спинку дивана и прижал меня к своей груди, так что наши ноги были направлены в противоположные стороны. Я щекой прижималась к его груди. Его ритмичное дыхание постоянно поднималось и опускалось.
В другой жизни я бы мягко отодвинулась от него и постаралась не разбудить его или просто закрыла глаза и снова уснула. Честно говоря, из него получилась отличная подушка. И он был таким тёплым. Я всегда мерзла. Это означало, что я обычно просыпалась десять раз за ночь, чтобы добавить одеяла и носки к своим замерзшим конечностям. Но прямо сейчас я чувствовала себя совершенно тёплой. Не слишком поджаренной. Совсем не охлаждённой. Мне было просто роскошно уютно с головы до пят.
Но это не была другая жизнь. Это была моя жизнь. И я была твёрдо намерена устроить самую неловкую серию катастроф из всех возможных, когда дело касалось Джоны. Кроме того, в уголке моего рта скопилась слюна, и я была почти уверена, что оставила мокрое пятно на его футболке.