— Ладно, прекрасно. Ты не восхитителен. Ты отвратителен. И я ненавижу смотреть на тебя, — я сделала паузу достаточно надолго, чтобы насладиться подёргиванием его полных губ. — Но тебе придётся подробнее объяснить, почему ты злишься на Уилла, чтобы я поняла, почему это не ревность.
Он пожал плечами. Это была сплошная мужская энергия и слишком много тестостерона. Он действительно был прав. В Джона Мейсоне не было ничего восхитительного. Восхищение следует приберечь для младенцев и котят. Мужественный — гораздо лучшее слово. Агрессивно сексуальный — ещё одна точная фраза, которую можно было бы использовать.
— Я начинаю мириться с тем, что она единственная, — сказал он осторожно, медленно.
Вряд ли он думал, что я могу его не понять. Его манера говорить была больше похоже на... словно он проверял слова на себе, чтобы увидеть, были ли это те, которые он действительно чувствовал. Я знала Джону достаточно хорошо, чтобы понимать, что он был человеком, верным своему слову — почти до крайности. С ним не было места для манёвра. Он говорил то, во что верил, и верил в то, что говорил. И спаси вас Бог, если вы попытаетесь с ним поспорить.
— Я знал, что в какой-то момент это произойдёт. Он пытался заставить девушек быть "теми самыми" ещё со старшей школы. Но, по крайней мере, эта, кажется, соответствует тому, чего он заслуживает.
— Пожалуйста, перестань говорить о Лоле так, как будто она бутылка виски, за которой он охотился. Она моя подруга.
Он закатил глаза.
— У тебя все друзья, Лиза.
Я бросила на него взгляд. Что это должно было означать? Он вздохнул.
— Прекрасно, ему повезло. Очень повезло. Он мог бы закончить с... — он не закончил свою мысль.
Мы оба знали, что он имел в виду ту, которая спала с Чарли.
— Я просто не знаю, почему он должен выставлять это напоказ. Типа, мы поняли, чувак, ты счастлив. Не нужно втирать это остальным.
Ах.
Вот оно что было.
Джона ревновал, но не потому, что Лола отстранила его от человека, которого Уилл любил больше всего на свете. Всё было потому, что Уилл нашёл кого-то. Нашёл того самого кого-то. И был искренне счастлив и влюблён.
Джона не только чувствовал себя брошенным. Он чувствовал себя обделённым.
Осознание того, что Джона хотел того же, что и Уилл, поразило меня, как настоящий удар под дых. У меня снова перехватило дыхание. И вздох вырвался из меня порывом воздуха и здравого смысла. Была ли у меня астма? Что со мной было не так?
В свою защиту скажу, что я почему-то никогда не представляла себе этот момент. Я никогда не представляла, что Уилл остепенится. Или Джона. Или Чарли. Сколько я себя помню, нас всегда было четверо. Мы всё делали вместе. Мы проживали жизнь вместе. И выпивали вместе. И вместе вели бизнес.
Предполагалось, что мы будем вместе вечно. И точка.
Но реальность оказалась иной. Все мои люди, в конце концов, остепенятся. Захотят остепениться. Иначе и быть не может.
Конечно, Джона тоже.
Конечно, он найдёт кого-нибудь, влюбится в неё, съедется с ней, заведёт семью и...
Я почувствовала слабость. Краска отхлынула от моего лица и скопилась где-то в районе пальцев ног, делая их горячими и подергивающимися... И почему мои пальцы вообще были горячими? Это была странная реакция...
Но худшей частью всего этого было не то, что Джона, Уилл и Чарли найдут кого-то. Дело было в том, что я не была уверена, что сама сделаю это.
Прежние муки одиночества усилились, пока, казалось, не вскрыли резаные раны прямо в моём животе.
Я была одна.
Я могу вечно быть одна.
И люди, на которых я рассчитывала, что они останутся со мной, внезапно оказались не такими уж надёжными.
— Ты в порядке? — спросил Джона, сидя по другую сторону стола.
В ушах у меня зазвенело, и мир, казалось, накренился вокруг своей оси прямо перед моими глазами.
— Это странно, — слабо выдавила я, пытаясь скрыть свой экзистенциальный кризис, соглашаясь с ним. — Я имею в виду, по сути, всё в порядке. Я счастлива, что Уилл тоже счастлив. А Лола ему не по зубам, так что было бы полным идиотизмом не жениться на ней. Но... да, я никогда не думала, что этот день настанет.
Мой отработанный сарказм помог мне избавиться от страха остаться одинокой старой девой на всю оставшуюся жизнь, и я смогла улыбнуться и выдержать взгляд Джона, когда сказала:
— Наш маленький Уилл совсем взрослый.
Джона угрюмо скрестил руки на груди.
— Мне это не нравится, Элиза. Это конец целой эпохи.
Его подавленный тон и надутый хмурый вид были более занимательными, чем любое шоу, которое я сейчас смотрела. Я наклонилась вперёд и выдержала его пристальный взгляд.
— У тебя всё ещё есть я, Мейсон. Я не знаю, на что тут можно жаловаться.
Он уставился на неё в ответ. Его серо-голубые глаза заблестели, и он с трудом подавил улыбку, угрожающую появиться в уголках.
— Ну, я думаю, это уже кое-что.
Я подмигнула ему.
— Больше, чем что-то. Ты проиграл только Уиллу, и он в лучшем случае на втором месте, — подняв одну руку, я перебросила свои длинные тёмные волосы через плечо и сказала: — Все знают, что я настоящая награда семьи Инглиш.
— Это правда, — сказал он, наконец, поддавшись раскатистому смеху. — Все это знают.
Я улыбнулась шире, счастливая, что он не отмахнулся от моих очевидных шуток.
— Спасибо.
— Так я могу пригласить сегодня на обед Инглиш номер один? — он небрежно пожал плечами. — Уличный тако и напитки?
Мои брови сошлись на переносице. Разве он только что не отказал Уиллу из-за его напряжённого дня? Я могла сколько угодно шутить о том, что я лучшая в семье Инглиш, но я знала, что это не так. Он пришёл сюда, хандря из-за потери своей дружбы с Уиллом. Я не была на первом месте. Не совсем. Я была утешительным призом.
— Мне показалось, у тебя напряжённый день? Разве ты только что не отказал Уиллу в его странной авантюре с продажей?
Какой-то свет померк на его лице, и его глаза задумчиво сузились.
— Ну, да, но я не хотел рыться в выпивке какого-то мертвеца. Тако это совсем другое дело. Они восхитительны. И не затхлые.
— По крайней мере, ты на это надеешься, — поддразнила я. — Никто не хочет заплесневелый тако.
Мы оба поняли, что я сказала, одновременно. Было невозможно расти с братьями и постоянно не слышать слова и фразы в самом извращённом виде, какой только возможен.
Джона запрокинул голову, и из него вырвался взрыв смеха. Всё его тело присоединилось к смеху, дрожа с головы до ног. Его волосы ниспадали на плечи. И его глаза закрылись, и в уголках появились морщинки.
Боже, он был так хорош собой. Как он не нашёл свою Лолу первым?
Мне показалось, что мои щёки ярко покраснели, и я с трудом выдержала его весёлый взгляд, когда он, наконец, перестал смеяться надо мной.
— Я не думаю, что когда-либо были произнесены более правдивые слова, Лиза. Никто не хочет есть заплесневелый тако.
Я ткнула в него пальцем.
— Я ничего такого не говорила о еде. Это всё ты.
Он пошевелил бровями и снова пожал плечами, но на этот раз это было добродушно и расслабленно. Он был таким негодяем.
Ну, ладно, я не была уверена, что негодяи всё ещё существуют в наши дни. Но если они есть, то он был их лидером. Король негодяев. Вероятно, каждый день разбивает сердца и ставит женщин в неловкое положение.