Доктор Малек сделал финальный комментарий по поводу теории звездного соответствия: «Делать вывод о том, что „древние египтяне рассматривали земли Египта как отражение „образа“ неба“ — значит сильно преувеличивать. Основывать на этом свою теорию, мягко говоря, неосторожно».
На время мне пришлось отложить свои гипотезы. На протяжении всего следующего года я был целиком занят более насущными проблемами, относящимися к моей работе и личной жизни. Компания, на которую я работал, занялась осуществлением нового проекта в Саудовской Аравии, и это отнимало все мое время. Кроме того, мы с женой готовились к переезду в Австралию после нашей долгой жизни в Саудовской Аравии. В декабре 1984 года у нас в семье появилось прибавление, сын Джонатан, и нам требовалось более подходящее место. Часть нашей семьи жила в Сиднее после ее «исхода из Египта» в 1967 году, и мне показалось, что было бы логичным отправиться именно туда.
В ноябре 1985 года я поехал в Англию и встретился с доктором Эдвардсом в его доме, неподалеку от Оксфорда. Несмотря на свои почти восемьдесят лет, это был обворожительный и приветливый человек. Хоть доктор Эдвардс собирался в Лондон, он уделил мне некоторое время, чтобы побеседовать о новых идеях относительно «Текстов пирамид» и о связи пирамид и звезд. Эдвардс придерживался мнения, что ученые не понимают значения «Текстов пирамвд», и согласился со мной, что информация о звездах, содержащаяся в этих текстах, вообще игнорируется. Однако он повторил свое мнение, что пирамиды были символами, относившимися к солнцу, и, хоть и могли иметь некоторые «звездные» соответствия в своем замысле, посвящались они все же нашему дневному светилу. Я вежливо заметил, что придерживаюсь другого мнения. Он улыбнулся и вспомнил, что не знает, откуда я родом. Я сказал, что из Александрии. «Да, так я и подозревал, — ответил он. — Оттуда часто исходят новые идеи…» Он предложил так же порекомендовать мне издателя, если я соберусь опубликовать свою гипотезу. Двумя годами позже я воспользовался его любезностью. За эти годы мы стали друзьями, и, хоть каждый и остался при своем мнении, это не мешало нам обмениваться соображениями о пирамидах, в том числе после исторических находок Рудольфа Гантенбринка в 1993 году. Но все это было еще впереди.
Мишель, дети и я прибыли в Австралию в сентябре 1986 года. Мы купили коттедж в северном пригороде Сиднея, неподалеку от дома моей сестры. Я решил устроиться на неполный рабочий день, чтобы посвятить больше времени изучению пирамид. К моей несказанной радости я обнаружил, что в Библиотеке Митчелла Сиднейского университета имеется изрядное количество книг по египтологии. Приходило немало профессиональных журналов, и любой посторонний человек, вроде меня, мог воспользоваться библиотекой на правах гостя университета. Я потратил немалое количество времени, чтобы узнать как можно больше о египетских пирамидах, астрономии и религии; изучил сотни книг и статей, а мой список фотокопий достиг чудовищного размера. Я купил подержанный компьютер и попытался облечь свою гипотезу в форму статьи. Я еще не знал, где она может быть опубликована, если будет опубликована вообще, но был уверен в одном — это мой крест, и я должен его нести.
В Австралии я познакомился с доктором Джоном О'Бирном, профессором астрономии Сиднейского университета. Он предложил сделать для меня все необходимые профессиональные подсчеты и проверить мои астрономические гипотезы. Его вычисления подтвердили точность вычислений Бадави-Тримбл. Южная шахта царской камеры, имевшая в 2600 году до н. э. угол наклона 44,5 градусов, показывала на пояс Ориона. Но в этих цифрах было то, что меня озадачивало. Подсчеты показывали, что шахты нацелены на центральную звезду, Дл-Нилам (Эпсилон Ориона), а не на Ал-Нитак (Дзета Ориона), которая, согласно соответствию Гизе — пояс Ориона, являлась звездой, созвучной Великой пирамиде. Я посчитал, что дело тут в звездной прецессии[252], и попросил доктора О'Бирна попытаться сделать подсчет для времени чуть более позднего, чем 2500 год до н. э. Для этого периода шахта показывала на место ближе к Дзете Ориона, но все же не точно на нее. Похоже на то, что данные Питри нуждались в проверке. Именно тогда я вспомнил о южной шахте погребальной камеры царицы. Доктор О'Бирн снабдил меня соответствующими формулами, которые позволяли производить расчеты с погрешностью не более одной минуты. Я приобрел самый мощный компьютер, в который можно было загрузить прецессионные формулы[253].
252
В настоящее время звезды пояса Ориона близки к максимальному подъему над горизонтом, и с 2500 года они начнут движение вниз.