Я проснулась от ужаса, вздрогнув всем телом и оглохнув от перестука сердца.
– Что это было? – дыхание прерывалось, меня мучило ощущение омерзительного прикосновения. – Что это было, Доминатрикс?.. Он… – я покосилась на мирно спавшего Алоиса. – Он был… другим.
Она молчала.
– Ответь, – сбивчиво прошептала я.
Она молчала. Меня мелко трясло: «Что это было? Почему он то сама доброта, то такой… ужасный?»
«Давно ли ты считала, что он ужасен всегда, деточка?» – голос Доминатрикс звучал странно, прерывисто.
– Но это слишком, – мне было холодно. – Что это было?
«Не замуж за него собралась, какая тебе разница? Виктором своим интересуйся».
– Мне надо знать, конце концов, ты пользуешься моим телом…
«Не по своей воле».
– Ты должна объяснить.
«Хватит говорить вслух».
– Говорила, – ненавижу, когда уходят от ответа, а сейчас просто трясло от злости и страха. – Говорю! И буду говорить. И плевать, что обо мне подумают!
Доминатрикс скептически хмыкнула. Эмм… палку я перегнула: на меня недоумённо смотрели Виктор, Эрнест, Виктория, даже Алоис лениво приоткрыл глаз. И мне было не плевать. Щёки обожгло румянцем.
– Извините, – я уткнулась горевшим лицом в плед.
Горели даже уши: кошмар, как же сильно я покраснела, как глупо выгляжу. Доминатрикс заставила меня посмотреть на Алоиса: его прищуренные глаза были полны тьмы.
– Что тебя беспокоит? – она потянулась к нему рукой, но он, перехватив запястье, опустил её на подол и отрицательно покачал головой.
– Скажи, я многое могу понять, – Доминатрикс теребила мягкую ткань подола, по которому медленно полз красный жучок.
– Лучше посплю. И вам советую, – он уныло усмехнулся: – Просто спать.
– Ты стал слишком чувствительным.
– Не думаю: просто это мои заклинания, а вашу силу я изучил по артефактам.
«Как мне надоели ваши мутные разговоры, – под моим давлением жучка Доминатрикс сбросила. – Ведёте себя так, будто меня здесь нет. Это невежливо».
«Вот кому-кому, а не тебе говорить о вежливости».
«Хватит меня…»
– Не смею вам мешать, – Алоис повернулся на другой бок.
И как он умудрялся спать в такой обстановке?
«А что ему делать? В истерике колотиться, как некоторые?»
«Я не колочусь в истерике».
«Я о Викторе».
А-а, Виктор… он связывал плот, всё такой же прекрасный в незамысловатом, но таком естественном проявлении мужества.
«Да, конечно, – усмехнулась Доминатрикс, – сейчас так естественно плоты строить, мужчины только тем и занимаются, проявляя свою мужественность».
«Если тебе нравится твой субтильный Алоис…» – я безбожно врала: Алоиса даже в сравнении с Виктором нельзя было назвать субтильным. Но Доминатрикс вступилась: «Если нравится истеричная тупая гора мышц – твоё дело, но оставь Алоиса в покое».
«Это он мне покоя не даёт! Будь моя воля – близко бы к нему не подошла».
«Тогда зачем ты с ним целовалась?!»
И ведь целовалась. Сама. Долго. И даже понравилось…
«Так, стоп-стоп-стоп, – всполошилась Доминатрикс. – Не будем придавать значения минутной слабости. Со всяким бывает. Забудь».
Но забыть было сложно. Я села.
Виктор – безумно привлекательный в полудикарском виде – заканчивал с плотом под аккомпанемент болтовни Эрнеста, указывавшего на лианные узлы и временами махавшего на лес. Оба выглядели серьёзно, словно судьбу мира решали.
На бревне, спиной к плотостроителям, сидела Виктория и следила за кострами: на том, что побольше, жарились на самодельных вертелах тушки птиц, во втором, из одних углей, наверняка, запекалась рыба.
Между деревьями мелькнула фигура. Страх холодом тронул сердце, но через несколько секунд я узнала шедшего к нам из леса человека: отстранённо-спокойный Дедалион бережно нёс цветную стекляшку в сложенных лодочкой руках.
Крик Виктора прокатился над рекой:
– Где ты был?!
Дедалион злобно покосился на него и направился к Виктории.