– Она переживёт?
– Ради тебя постараюсь. Если что, Док подстрахует, – весело отзывается Дедалион и переходит на серьёзный тон: – А теперь уйди, мне надо сосредоточиться. Проследи, чтобы не явился её муженёк.
– Он в отъезде, – Хэлиш встаёт с третьего раза, когда японец уже приподнимается, явно намереваясь помочь. Хэлиш отмахивается и, опираясь на столбик балдахина, смотрит, как Дедалион вливает содержимое пробирки в приоткрытый рот тёти. – Надеюсь на тебя.
Дедалион вытаскивает из обоймы закупоренную бутылочку с жёлтой жидкостью и, не глядя, тянет ему:
– Выпей, лучше станет.
– А ей это не поможет? – кивает на тётю Хэлиш.
– Нет, – отрицательно качает головой Дедалион. – Это вообще не антидот, просто блокирует ощущения при отходняке.
– Спасибо, – отпив, Хэлиш кривится, но допивает остаток жёлтой густой жидкости и отдаёт бутылочку нависшему над тётей Дедалиону.
Тот небрежно всовывает обе бутылочки в обойму и упирается ладонями рядом с тётиными висками:
– Иди.
На мгновение Хэлиш повисает на дверном косяке и наконец уходит, закрывает дверь. А Дедалион смотрит на тётю мерзким ненавидящим взглядом, верхняя губа брезгливо приподнимается:
– Ну что, сучка, вот и понадобилась тебе моя помощь.
Мне страшно, очень страшно, я боюсь даже дышать. Закрыв грозные тёмные глаза, Дедалион накладывает сияющие фонтисы на лоб и грудь тёти, и долго стоит так, потея, вздрагивая. А потом вдруг шумно, судорожно выдыхает и…
Тётя открывает глаза. Молча смотрит на Дедалиона. Тот облизывает губы и глухо, отчётливо требует:
– Скажи, что любишь меня, – его фонтисы ярко сияют, бабочки, цветы – они излучают магический свет, перетекающий и в венах тёти.
Она ровно произносит:
– Я люблю тебя.
Секунда, и Дедалион заливается истеричным смехом:
– Отлично, просто отлично, – давится он. – А теперь скажи, что хочешь меня безумно и готова на всё.
– Не увлекайся, – хмурится японец, а тётя говорит:
– Я хочу тебя и готова на всё.
– Да ладно, процесс уже пошёл, чем ещё заниматься? Попроси, чтобы я взял тебя, – шепчет Дедалион, пристально вглядываясь в её лицо.
Мне страшно, не знаю, что он хочет, но я на миг зажмуриваюсь и слышу тётины слова:
– Возьми меня.
– Умоляй, Шарлотта Флотис-Вайс, сучка ты бесчувственная.
– Умоляю, возьми меня, – просит тётя.
– Не советую, – холодно замечает японец.
Я открываю глаза: Дедалион путается в подоле и подъюбниках тёти, он полуоборачивается:
– Да ладно, когда ещё она будет со мной, выродком, как она выражается, такой сговорчивой, – он продолжает копошиться в подолах, наваливается сверху. – Это маленькая плата за… мои услуги и слишком острый язычок.
Сощурившись, японец смотрит на покачивающегося на тёте Дедалиона, тот смеётся ей в лицо:
– Ну давай, скажи, что ты меня любишь.
– Я тебя люблю.
– Скажи, что я лучший мужчина в твоей жизни.
Кровать мерно поскрипывает.
– Ты лучший мужчина в моей жизни, – шепчет тётя, и рука покрасневшего Дедалиона небрежно скользит по её бедру.
Японец поднимает взгляд к потолку:
– Если Алоис узнает…
– Ты же ему не скажешь, – задыхается Дедалион. – Не хочешь присоединиться?
– Нет.
– Скажи, что ты шлюха, – Дедалион приподнимается на руках, продолжая до скрипа постели раскачиваться над тётей, и та соглашается:
– Я шлюха.
– Моя шлюха.
– Твоя шлюха.
Закусив губу, Дедалион стонет и, выдохнув, валится рядом. Тётя так и лежит с задранными юбками.
– Неплохо, – дёргает её за волосы Дедалион.
Сцепив пальцы, японец пристально наблюдает. Мои ноги затекли, но я боюсь присесть, я вся занемела от страха. Время тянется мучительно.