– Так, фаза два, – застегнув молнию брюк, Дедалион садится и, перевернув тётю, прикладывает сияющие фонтисы к затылку и между лопаток. – Живучая сучка, даже удивительно. Другая бы на её месте сдохла давно.
– Она тебя убьёт, когда очнётся, – японец поглаживает трость тонкими пальцами.
– Да брось, одним больше, одним меньше – тут уже без разницы.
Японец кривит тонкие яркие губы:
– Не в этом дело.
– Да ладно, посбил с неё спесь немного, – Дедалион звонко шлёпает тётю по ягодицам. – Давно надо было её немного осадить, а то вышла за богатого и совсем зазналась. Впрочем, она и раньше добротой не отличалась.
– Убьёт.
– Пусть попробует, – усмехается Дедалион и на несколько долгих минут умолкает, посылая магию по венам. Снова повторяет: – Живучая. Я бы точно от такой дозы оттопырился.
– Я бы тебя вытащил, – японец перехватывает трость.
– Нет, – отрицательно качает головой Дедалион. – Ересь, конечно, своего рода совершенство, но Экстаз – это следующее поколение, иначе он не зацепил бы Ересь.
– Я бы всё равно вытащил.
Они, щурясь, смотрят друг на друга. Дедалион подёргивает тонкое кружево подъюбника:
– Я, конечно, не такой дурак, чтобы нажираться всякой дрянью…
Японец усмехается.
– …даже своего производства, – упрямо продолжает Дедалион. – Но на всякий случай давай разберёмся в формуле вместе.
Вздохнув, японец оставляет трость в кресле и явно неохотно садится с Дедалионом рядом, накладывает свои изящные ладони на его руки, и они сидят с закрытыми глазами так долго, что я решаюсь опуститься на колени.
– Вот так, – шепчет Дедалион.
– Да, гениально, как всегда, – мягко отзывается японец, и Дедалион польщено улыбается, но когда его взгляд опускается на тётю, глаза становятся злыми.
Он снова валится на постель:
– Давай, детка, подвигайся немного, разгон крови тебе сейчас полезен. Давай, залезай на меня, – он тянет тётю, помогая справиться с подолом, и она послушно взбирается на него, садится на уровне паха.
Дедалион кладёт её руки себе на грудь:
– Давай, вверх-вниз, ты же умеешь, – он косит взгляд. – Точно не хочешь присоединиться?
На этот раз рука японца скользит по обнажённым тётиным плечам, Дедалион засовывает пальцы в её рот:
– Вот так, давай же.
Поднявшись, японец зачем-то расстёгивает брюки, я слышу короткое бряцание ремня.
– Да, возьми его, – требует Дедалион.
Японец остаётся стоять, по бокам его бёдер торчат тётины встрёпанные волосы.
Стучат по коридору шаги, японец дёргается:
– Дедалион… – он спешно пытается застегнуться, ругается.
– Да ладно, – Дедалион кладёт руки на тётину грудь. – А теперь – страсть.
Её лицо искажает непонятное выражение. Дверь распахивается, и влетает Виктор. Он коротко взглядывает на застёгивающего брюки японца и останавливает бешеный взгляд на подпрыгивавшей на Дедалионе тёте.
– Шарли! – багровеет Виктор.
– Предложи ему присоединиться, детка, – с улыбкой требует Дедалион.
– Виктор, присоединяйся, – не останавливаясь, зовёт тётя, тянет к нему руки.
– Шлюха, – сплёвывает Виктор и, развернувшись, вылетает.
В коридоре что-то грохочет.
– Заканчивай свои развлечения, – японец возвращается в кресло.
В комнату Хэлиш вваливается, держась за горло в пятнах свежих синяков, задыхаясь, заливаясь кровью из разбитых носа и губы. Тупо смотрит на тётю и Дедалиона.
– Тоже предпочитаешь роль зрителя? – Дедалион дёргает рыжие тётины кудри.
– Закончил? – мрачно спрашивает Хэлиш и вытирает губу.
– Ещё минут пять.
– Я не об этом, – Хэлиш пытается шагнуть, но, качнувшись, хватается за косяк. – Вели ей остановиться.