– Почему не дралась?
– Слушай, Виктория, – Дедалион прислонялся к кладке плечом, а в руках желтела пресловутая книга. – Они всё равно узнают, лучше скажи сама.
Виктор прорычал ей в лицо:
– Что ты должна сказать?
Закатив глаза, Виктория стала оседать. Подхватив её у самой земли, Виктор рассеянно смотрел в запрокинутое бескровное лицо. Тряхнул:
– Эй… Шварц?
Она и огромная коса безвольно качнулись в его руках. Побледнев, Виктор поднял голову и сипло спросил:
– Какоэфес, что с ней?
Тот, заломив тёмные брови, припрятал книгу в подпространство. Виктор не выдержал:
– Что с ней?!
Лес отозвался на крик звоном эха. Дедалион дёрнул мочку уха:
– Она была боевиком «Шмеля», когда они не были столь радикальны. Её отпустили, но наложили отсроченное смертельное проклятие, срабатывающее в случае атаки на любого из действующих боевиков, – Дедалион махнул в сторону. – Там между деревьев торчит один такой, замороженный её стрелой.
Дрогнувшей рукой Виктор коснулся сонной артерии на выгнутой шее Виктории и выдохнул.
– Поэтому она и не атаковала, – на всякий случай пояснил Эрнест и закусил светлую прядь, очень странно глядя на Виктора.
– Было бы неразумно требовать иного, – добавила Патрисия, подбочениваясь.
Мне стало ещё стыднее, к щекам горячо прихлынула кровь, и я попятилась, надеясь спрятаться с глаз долой.
«Да ладно, ты же не знала», – остановила меня Доминатрикс.
– Шваарц, – Виктор тряхнул Викторию, её голова безвольно качнулась, коса блестела на земле. – Эй, не вздумай умирать.
Странно, он выглядел испуганным, словно это не его так раздражало присутствие Виктории. На этот раз Доминатрикс заговорила с язвинкой: «Тоже боится, что не с кем пререкаться будет».
«Думаешь?» – он действительно выглядел слишком обеспокоенным, больше, чем при угрозе кастрации. Неужели почувствовал себя виноватым за грубость?
«Чёрта с два, – сердито возразила Доминатрикс. – Она ему нравится».
– Не может быть, – сердце неприятно кольнула ревность.
Хотя по выражению лица Виктора можно было и поверить её предположению.
«Он женоненавистник. Такие бесятся, когда ничего не могут сделать со своей симпатией к женщине».
– Эй, – с видимым усилием подавив эмоции, Виктор хмуро посмотрел на Дедалиона: – Можешь что-нибудь сделать?
Тот, переплетя пальцы в бабочках фонтисов, потянул их, хрустнул суставами:
– Похоже, это разновидность алхимической реакции по подавлению ЦНС, если не будете мешать, попробую перехватить управление и остановить процесс.
Легко подхватив Викторию на руки, Виктор отошёл от облюбованного огневиком места и положил её на траву:
– Действуй.
Он отступил. Моё сердце билось так неистово, что я прижала руку к груди. Под глазами Виктории залегали синие, глубокие тени. Дедалион, оглядев спрятанную в подпространстве полку с бутылочками, вытянул жёлтую и красную и, захлопнув тайник, опустился рядом с Викторией на колени. Прикосновение к покрытому испариной лбу было почти ласковым, в следующую секунду Дедалион рванул рубашку, обнажая скованную кружевами грудь.
– Эй… – шагнул к ним Виктор.
Отодвинувшись от него, Дедалион торопливо заголил плечо Виктории: на нём фиолетовой кляксой расползался силуэт шмеля. Это фиолетово-грязное стремительно затемняло сосуды, они отвратительной вязью ползли под кожей.
В ладони Дедалиона блеснул нож, молниеносным движением лезвие вскрыло кожу в центре шмеля. Откупорив крышку зубами, Дедалион перевернул флакон над источавшей мазутную жижу раной. Нелегальные фонтисы загорелись, и жёлтый состав, точно живой, потянулся в разрез. Эрнест заломил руки, а я прикусила губу.
– А если ампутировать? – поинтересовалась Доминатрикс.
На неё очень выразительно посмотрели все, кроме Дедалиона, холодно пояснившего:
– Не поможет: её не отпускали, пока яд не пропитал всё тело.
– А раньше нельзя было вытащить это? – прошёлся из стороны в сторону Виктор, запустил пятерню во влажные волосы. – Зачем тянуть до последнего?