Я ей не верила – я задыхалась и мечтала лечь и умереть в тишине, а не в пугающих криках и воплях джунглей. Но Алоис… казалось, усталость неведома ему в принципе. Тощий («Жилистый», – ворчливо вступалась Доминатрикс), он бежал и бежал, притормаживая лишь подтолкнуть меня. Его глухой, сквозь «кляп» мешка, рык пугал меня, и немевшие лапы продолжали двигаться.
Соблазнительно, сладко запахло водой, мы вошли в холодную воду ручья, Алоис бежал дальше, звонко рассыпая брызги, а я пригнула голову, лакала, почти не заглатывая с непривычки воды. Жажда была кошмарной, и я начала превращаться…
Затормозив, Алоис обернулся, его угольно-чёрные глаза блестели злостью, с промокшего мешка капала вода. Жёлтая тень метнулась из кустов и врезалась в спину Алоиса, комок жёлтого и серебряного покатился по воде.
Лев.
Это был второй лев! Крепкий, светлый, почти золотой.
Он рвался клыками к горлу Алоиса, вода окрасилась багряным. Львы катались в ручье, кровь извивалась яркими лентами и уносилась прочь – не ясно, чья. Рык, скрежет, и бешеный стук моего сердца – всё смешалось, я пятилась.
Виктор и Алоис наконец дали волю злобе, позволили инстинктам взять верх. Блестели кроваво-мокрые шкуры, горели яростью глаза, блестящие клыки клацали, каждый норовил ухватить врага больнее, смертоноснее, они обнимали друг друга широкими лапами, впиваясь, увязая когтями в гривах, рыча. И отступать не желали – обезумевшие животные.
Р-р-ряу! Ры-ы-р! – оглушительно рокотали львы, снова падая в воду, перекатываясь, сжимая соперника в когтистых объятиях.
Выдохнув, Доминатрикс поползла к мешку. На нас не обращали внимания, брызги холодно падали на кожу, и рык-рык-рык, всплески воды, кровь.
Её запах я остро чувствовала даже слабым человеческим носом, её красные ручейки вместе с водой омывали мои бледные колени.
«Глупцы, ой идиоты», – причитала Доминатрикс, распутывая слабую завязь мешка.
«Разними их!»
«Нет, это их дело, им надо выяснить отношения, разобраться».
Более массивный, Виктор так и не мог опрокинуть Алоиса на спину, они схлёстывались морда к морде и валились на бока, вскакивали, сцеплялись. Оба были в царапинах, с пробитыми клыками шкурами.
Наконец верёвка поддалась, и Доминатрикс засунула руку во влажное нутро мешка.
«Порежешься!» – вспомнила я о ноже.
Но, нет, он будто сам шёл ей в руку безопасной ручкой, и ожерелье почти сразу попалось колючим самородком. И такой прилив сил был, точно… не знаю, кажется, никогда не чувствовала себя настолько всесильной.
Странно, сумрачно засияли бусины и золото, тёмное лезвие простого с виду, но переполненного магией ножа. Зажмурившись, Доминатрикс надела ожерелье. Тепло побежало по коже, сердце пустилось в радостный пляс. Гордо вскинув голову, Доминатрикс поднялась с колен.
С диким, истинно королевским рычанием львы катались по ручью, обагряли воду кровью, пылали ненавистью и жаждой убийства, бросались друг на друга и вспарывали живую плоть, не замечая наблюдавшей за боем королевы.
Они не заметили даже того, что их сокровища ускользали: развернувшись, сжимая сливавшийся с душой нож, Доминатрикс побежала прочь, побежала так быстро, словно и не уставала до этого.
Сзади самозабвенно рычали.
«Почему ты убегаешь?» – я хотела обернуться, но Доминатрикс смотрела только вперёд.
«Не хочу быть разменной монетой, пешкой», – она мастерски выжимала тело на физически подвиги. Кажется, использовала заклятие.
«Не боишься, что Алоиса убьют?»
«Твой Виктор? Пф!»
«Ээ», – я попыталась повернуть – без толку.
«Да уймись, – огрызнулась Доминатрикс. – Подохнет – туда ему и дорога. Да и ты ему не нужна, прости за откровенность».
И мне было даже не больно это слышать, но я напомнила: «Даже если так – это Виктор, это мой единственный родственник!»
«Если он такой дурак, что не в состоянии понять, с кем можно драться, а с кем нет – это его проблемы».
Я не могла поверить, хотя… ну, в общем, это ведь ожидаемо: «Ты такая… злая!»
«Когда мужчины выясняют отношения на кулаках или клыках – не надо им мешать. Это край, Кэрри, тот край, дойдя до которого они должны попробовать свои силы, даже если это опасно для жизни».