– Она красивая, – задумчиво произнесла нынешняя королева ведьм, которую звали, как и меня, Кэрри, в её пальцах тонко блеснул золотой обруч с цветными каплями драгоценных камней, и она, опустившись на колени, надела ожерелье на Доминатрикс.
Статусное украшение вспыхнуло на мгновение, и женщина вздохнула с облегчением:
– Свободна, теперь я свободна, – она улыбнулась так светло, счастливо.
Опустившись на колени, Алоис зарылся трясущимися пальцами в её гладкие, до плеч, волосы, склонился, прижимаясь к губам, увлекая в страстный поцелуй.
Любовь, как в книге и даже из книги, восторжествовала через годы разлуки, вопреки законам и ограничениям магии… Почему же у меня от её торжества слёзы навернулись и выть хотелось?
Мне не нравилось, что мы оставили Доминатрикс в той пещере одну. Просто не нравилось, вопреки уверениям, что она в полной безопасности. Почему я не осталась? Алоис хотел возвращением меня в Альбион заслужить прощение Каннингэма – вот что он хотел, а я боялась неприятностей с инквизицией из-за нелегальной телепортации и пошла за ним.
Да и не было у меня причин оставаться: ну делили мы с Доминатрикс тело, но я так измучалась страхами, столько возможностей упустила из-за неё, столько себя проклинала, что, положа руку на сердце, рада была оказаться подальше. А совесть мучила.
Ещё меня интересовало – и пугало! – то, что Алоис откликнулся на имя убийцы Доминатрикс, то, что его львиноголовое кольцо было при нём. Конечно, он мог просто обернуться на зов, но… тут было что-то подозрительное: эти повелители наследовали не только силу, но и души предков? Спросить я не решалась. Да и… не до этого было.
Мы удирали подальше от королевства ведьм. Львица, лев и самка гепарда, все с неудобно дрягавшимися при беге рюкзаками личных вещей. Тяжёлый ароматный воздух джунглей придавливал меня к земле, лапы путались в корнях и траве, и без Доминатрикс я здесь чувствовала себя чужой. Рядом с Алоисом и бывшей королевой – третьей и совсем лишней.
Читанные мной истории были целомудренны, и я оказалась не готова к тому, что эти двое даже в диком побеге станут искать уединения, не предполагала, что, вымолив передышку и всё же решившись вместе с ними искупаться, увижу их вместе. В жидком стекле ловившей блики воды они смотрелись красиво и страшно: жилистая, загорелая бывшая королева резко поднималась и опускалась, впиваясь ногтями в напряжённые плечи Алоиса, овевала его тёмными волосами, опустившись, кусала у основания шеи, целовала и запрокидывала голову, подставляясь под поцелуи. Осознавая сцену, я стояла с бешено колотившимся сердцем. Стоило титанических усилий не вскрикнуть, тихо уйти, не отругать их за бесстыдство.
И всякий раз, отворачиваясь или отходя по нужде, забираясь в воду охладиться, засыпая на редких стоянках, я рисковала обернуться и увидеть их, нагих, жилистых, опасных, в объятиях друг друга, целующимися – просто животные в брачный период! Это раздражало, мучило меня все три дня бега, клокотало внутри жгучей яростью, вспыхивавшей при виде свежих укусов и царапин на Алоисе, засосов на её коже.
Я хотела быть на её месте.
Чтобы меня освобождали из башни дракона, даже если этот «дракон» – королевский венец.
Мечтала, чтобы ради меня совершали подвиги.
Но каждую секунду я видела, как это всё делается ради женщины старше, но не симпатичнее меня. Я видела в обращённом на неё взгляде Алоиса такую тягучую, горячую нежность, что наворачивались слёзы, и хотелось убежать подальше и забыть.
Убежать я не решалась, только в очередной раз думала об этом, лёжа на раскидистой ветке терпко пахшего, красного в свете заката дерева и глядя на стайку хохластых обезьянок. Они ели жёлтые сочные плоды, а я снова и снова видела перед глазами Алоиса и ту женщину, прокручивала в голове ситуацию и… завидовала. Дико, до слёз завидовала, хотя в звероформе эмоции обычно притупляются.
В прорехи крон окровавленным воспалённым глазом заглядывало упавшее на горизонт солнце. Последние отблески. Ещё минут десять, и джунгли накроет беспросветная тьма. Мне стоило отправляться спать – Алоис поднимет засветло… Алоис. Он сводил с ума! Я хотела его убить, ударить, накричать, у меня всё внутри переворачивалось, стоило ему взглянуть на меня, дотронуться…