– У нас? – от неожиданности я даже попятиться забыла, а сердце так судорожно, томительно сжималось. – Вы же вместе.
– К сожалению, нет, – грустно ответила она. – Мне очень жаль, но я не хочу терять ни секунды отпущенной мне свободы, а Алоис… с ним свободы не будет никогда. Это мучительно, когда больше не любишь…
Меня окатило холодом. Чернильную тьму ночи вспороло синее пламя магии: вокруг истощённого тела Алоиса взвивались языки огня, отражались в воде, достававшей до щиколоток, а взгляд… Глаза были ужасны на заострившемся, пылавшем лице.
– Прости, – голос бывшей королевы дрожал, она испуганно попятилась, спряталась за меня, до боли сжала мои плечи сильными пальцами. – Только не убивай.
Алоис вздрогнул, посмотрел с таким искренним недоумением, и я поняла – ему больно само её предположение, что он может причинить ей вред. Волшебный огонь полыхнул сильнее, и с рыком боли Алоис упал на колени, упёрся руками в воду, она захлёстывала его кожу, струилась сквозь инфернальное пламя.
– Ааа! – крик перешёл в вой, эхом отзывались птицы и звери, страшная какофония звуков терзала ночь, а Алоис медленно, рывками, обращался в зверя – защитная реакция всех зверомагов: у животных меньше чувств, тупятся даже самые острые углы.
Споткнувшись, королева шумно плюхнулась в кусты в крупных тёмных цветах. Едва дыша, я медленно подалась в сторону, в воду – подальше с пути оскалившегося, пылавшего на два метра выше холки льва.
Тяжело дыша, заголив клыки, Алоис отступил. На шаг. И ещё. И ещё. Медленно, но всё быстрее и быстрее – как тогда, отступая от Доминатрикс в комнату, говоря: «Острое – ранит». И наконец он развернулся и опрометью бросился прочь.
Его пламя исчезло за стволами, не осталось даже отблеска, я вдохнула, неожиданно качнулась и рухнула на колени. Из меня словно душу вытянули. Когда обернулась в непроглядную стрекотавшую тьму, позвала королеву – никто не ответил.
Знание географии не было моей сильной стороной, поэтому утром я нашла ручей, не отравленный природными глушителями магии, и двинулась по течению, надеясь выйти к реке, а по реке к поселению и сдаться. Простой план, должен был сработать. Такой простой, что всю дорогу мне было нечего делать – только думать.
И я думала об Алоисе.
Получается, он делал всё зря? Она от него сбежала? Но почему? Что её не устраивало? Да, Алоис не идеал, но он любил её, он ради неё столько сделал, почему этого оказалось мало? Мне бы хватило. Он ведь не только сильный и смелый, он ещё и состояние имел, мог её обеспечить. Почему она сбежала? Этот вопрос не давал мне покоя всю тревожную ночь, весь потраченный на путь день.
Почему?
Что пошло не так?
Это же любовь совсем как в книгах. Я ничего не понимала, ровным счётом ничего.
К полудню в трёх метрах передо мной лихо приземлился сапсан и, разрастаясь, обратился в исхудавшую Патрисию:
– Кэрри, милая, слава богу, нашлась! – подскочив, она обняла меня, прижимая к холодной, закрытой встрёпанными волосами груди.
Это было так… мило. Я разрыдалась в голос. Меня спасли! И она ведь даже рыцарь! Я хваталась за неё, обнимала.
А через несколько блаженных мгновений Патрисия безжалостно оторвала меня от себя и, заглядывая в лицо, грозно спросила:
– Где Алоис?
Так жалко стало его, эту несостоявшуюся любовь, что сердце зашлось, я зарыдала ещё громче.
– Что с Алоисом?! – затрясла меня Патрисия. – Отвечай!
Её глаза были огромными от ужаса. Утирая слёзы и сопли, я, всхлипывая и задыхаясь, рассказывала, а она бледнела.
– И магия горела, даже когда он обратился? – переспросила Патрисия, вглядываясь мне в глаза, сжимая плечи.
Ветер ударил меня её роскошными волосами.
– Да, – я попробовала выкрутиться из цепких пальцев. – Может даже сильнее.
Она закрыла лицо ладонями – я потёрла ноющие плечи – и помотала головой, шепча:
– Нет, только не это, – опустила руки, испуганно и влажно блеснули тёмные глаза.
– В чём проблема? – почему-то шёпотом спросила я.