Холодное, болезненное и тревожное бесчувствие.
«Дети, дети, глупые дети, – причитал женский голос. – Ну куда вы пошли? Где инстинкт самосохранения? Где ваш разум?»
«Кто ты?»
«Конь в пальто!»
«Где мои друзья?» – я пыталась шевельнуться, но не выходило.
Мне грустно ответили: «Лучше не знать»
«Где они? Где я? Почему не могу пошевелиться?»
«Полежи без сознания, глупое дитя».
Я была согласна – приходить в себя страшно. Но тревога за Герду и Поля не давала покоя. Я обессилено дёргалась.
«Теперь можно», – отпустили меня после неопределённо долгого бездействия.
Тела я не чувствовала.
– Зостер, чёрт бы тебя побрал! Сюда, скорее, она жива, – донеслось, словно через воду, плескавшуюся воду. – Помоги.
– А я что сделаю? Я не доктор. Я – священник. Могу разве что причастить.
– Аптечку, принеси аптечку – немедленно!
Я приоткрыла глаза: надо мной склонился испуганный Хэлиш, костюм и лицо были заляпаны кровью. Я хотела спросить о Герде и Поле, но не могла.
– Держись, – приказал Хэлиш дрожавшим голосом. – И молчи.
Вскоре священник появился надо мной: бледный, но безучастный. Он поцокал языком:
– Повезло девчонке. Что делать будем?
– Не знаю, – огрызнулся Хэлиш. – Доктор здесь?
– В отъезде.
– Проклятье. Посмотри других.
«Другие» – это Герда и Поль?
Священник исчез.
– Глушняк, – донёсся его бодрый голос. – Мертвее мёртвых, Кровавая леди расстаралась. Только в морг. Могу отпеть.
– Зостер, чёрт бы тебя побрал…
– Не накликай.
– Не ёрничай, объясни, что случилось? – потребовал Хэлиш, трясущимися руками делая что-то с лекарствами, бинтами и мной.
– А я что? Я ничего. Вы спустились на собрание, я пошёл алтарь прибрать. Вдруг услышал шум, выглянул в окно: а калиточка открыта. Неслабые детки, заклинание мощное снесли. Старею, что ли? Ладно, я, стало быть, давай разбираться, что случилось, а тут этот мелкий навстречу: так мол и так, нарушители пойманы, вопрос улажен. Ну я с Кровавой леди и её прихвостнем спорить не ходок, занялся делами, да на встречу какую-то ей надо было, она быстренько набаловалась, мне записочки черкнула и попросила сделать доброе дело – где-нибудь выкинуть, ну, ты знаешь её любимое занятие – полисрыцарей подразнить, не может простить грубого обращения, конфискации имущества и лишения титула. Спустился я сюда, увидел у них значки Академии, узнал девчонку, позвал тебя. Вот ты и здесь. Не понимаю только, почему Кровавая леди её в живых оставила? Не в её это стиле.
– Доминатрикс.
– Что? – священник подошёл, разглядывал меня.
– Думаю, – Хэлиш поморщился. – Доминатрикс её своей силой защитила и на время скрыла признаки жизни – ей сейчас умирать невыгодно.
– Может быть, может быть, – пожал плечами священник. – Ты в этом лучше моего смыслишь… Что делать будем?
– Не знаю, Зостер, не знаю, – Хэлиш отстранился и вытер пот со лба, оставив на нём кровавый росчерк.
– Её бы в больницу, – заметил Зостер.
Хэлиш мотнул головой:
– Нельзя.
– Да понимаю, но что-то же надо делать: такие раны не скроешь, да и лечение необходимо, вдруг загнётся девка.
– Не накаркай.
– Дурной пример, знаешь ли, заразителен, – съехидничал Зостер. – Может, к тётке её? Но лучше в больницу: первую помощь ты оказываешь неважнецки.
– Знаю, – Хэлиш подумал. – Одолжи машину.
– Свою?
– А чью ещё? Не на руках же её выносить.
– Мог бы и на руках… – Зостер сощурился. – Только позаботься, чтобы она не проболталась об этом месте, а то я, знаешь ли, уже привык.
– Будет молчать как рыба.
Сдавленный женский вскрик заставил мужчин обернуться.