– Я уйду. За вами присмотрит зачарованный слуга. И у меня важная просьба.
Внутри похолодело:
– Слушаю.
– Не покидайте дом, – он рывками, в такт словам, крутил пустую чашку. – Желательно не уходите из комнаты. Будьте здесь до моего возвращения. Обязательно.
– А когда вы вернётесь?
– Постараюсь быстрее. Я вас умоляю, – отставив чашку, он сжал мою ладонь, заглядывал в глаза. – Пожалуйста, оставайтесь здесь. Даже если Каннингэм попросит уйти – останьтесь.
– Это так важно? – голос дрожал, от его тревожного, тёмного взгляда внутри всё сжималось.
– Жизненно важно, – Алоис крепче стиснул мою ладонь.
– Хорошо, – прошептала я. – Вы…
– Вы пошли за артефактом? – закончила Доминатрикс.
Лёгкая улыбка тронула губы Алоиса, лицо странно переменилось от сошедшего на него выражения умиротворения. Отпустив мою руку, он подошёл к двери:
– Будьте здесь, обязательно.
Дверь за ним закрылась бесшумно.
– По-моему, он волнуется, – сказала я, просто чтобы что-то сказать, разбить накрывшее меня оцепенение и зловещую тишину комнаты звуком голоса.
Доминатрикс молчала. Я посмотрела на руку, побывавшую в руках Алоиса, и задумалась: что будет дальше?
А дальше – мир померк.
Глава 31. Мстители
Темно и холодно. Так холодно, как не бывает здесь никогда. В груди – теснота, кто-то стиснул сердце.
Бенегер.
Веки так тяжелы, что поднять их невозможно.
Бенегер.
Я хочу произнести его имя, но губы онемели. И металлический вкус во рту.
Бенегер.
Кто-то злой и неведомый крепче стискивает сердце, дышать нет сил, дышать… больно.
Вечность я лежу так, в холоде, тьме и тишине, не в силах открыть глаз, лежу и замерзаю в этой всегда жаркой стране, но почему? Почему?.. какие медленные мысли…
– Посмотри на меня.
Впервые его твёрдый голос пугает по-настоящему. Я открываю глаза… На чёрном фоне ночного неба, в свете факела – красивое узкое лицо, лохматые светлые волосы и невыносимо холодные глаза. Бенегер улыбается чувственной, всегда чаровавшей меня улыбкой пухлых губ, отбрасывает со лба непослушную прядь окровавленной рукой, оставляющей влажный тёмный след. В красном его сильные пальцы кажутся тоньше, изящнее.
Я шепчу вопрос, так мучающий меня вопрос: «Почему?», но не издаю ни звука. Джунгли смеются надо мной клёкотом ночных птиц и стрекотом насекомых.
– Прости, милая, – Бенегер разводит руками – окровавленными по локоть руками – будто извиняясь, но в лице раскаяния нет, только жестокость… и радость. – Мёртвая ты полезнее. Понимаешь, – он поднимается: такой высокий, недосягаемый…
Всесильный.
Отходит, что-то делает там, за границей зрения, гремит, продолжая неспешно и насмешливо говорить:
– Человек ограничен плотью, он никогда не обретёт истинную силу: тело не выдержит. Но если избавиться от тела, получится идеальный источник магии: послушный, компактный, не требующий сложного ухода, а главное – очень мощный. Понимаешь?
Я понимаю. Лучше, чем хотела бы. Визгливо вскрикивает в чаще обезьяна, и становится почти тихо, только огонь шипит. И снова страшный голос:
– Если тебя это утешит, ты права: гримуар зашифрован. Благодарю за идею. В этом есть какая-то злая ирония, не находишь? Ты сама обрекла себя на эту участь… но, говорят, от судьбы не уйдёшь, – Бенегер подходит.
В красных руках – круглый металлический сосуд с геометрическим эмалевым орнаментом, и от него рябит в глазах. Бенегер смотрит на меня пронзительно, жадно, долго…
– Милая, ты прекрасна: кровь тебе к лицу.
В пасти заляпанного кровью кольца в виде львиной головы сверкает большой квадратный бриллиант. Рука Бенегера тянется к моей груди, обхватывает что-то невидимое и неощутимое, и резким движением выпрастывается назад, а я вижу всё медленно, очень медленно: он сжимает кинжал с прямым широким тёмным лезвием, вслед за кинжалом летит, брызжет фонтаном кровь – моя. Тяжёлые капли оседают на Бенегере, медленно-медленно обрушиваются назад, на меня, и геометрическая рябь эмали всё ближе, у моего лица – круглый сосуд.