Стон испугал меня – мой стон.
По экрану пошли полосы.
Парализованная божественной песней, я не чувствовала времени – лишь тяжесть, словно само небо навалилось и вот-вот раздавит.
Рухнувшая тишина показалась звенящей, а внутри – пусто до крика.
Церковь напомнила о своём величии.
Я почувствовала тёкшие по щекам слёзы, боль в ладонях.
«Он жив?»
Доминатрикс молчала. Я подняла трясшиеся руки к лицу и в сумраке разглядела кровавые лунки следов ногтей. На экране возникла студия, ведущая с блестящими глазами, её голос раздражал восторженностью:
– Дорогие телезрители, приносим извинения за временное прекращение трансляции. Как вы понимаете, потребуется время для восстановления связи. А пока прослушайте… рекламный ролик.
На экране появился улыбавшийся священник:
– Церковь любит вас, – раскинул ухоженные руки. – Кем бы вы ни были, бог любит вас. И даже у проклятых дьявольской силой есть возможность вернуться в лоно Святой церкви. В наше время у ведьм и колдунов есть уникальная возможность интегрироваться в правоверное сообщество благодаря Центрам реабилитации. Центры реабилитации – ваше спасение. Не верьте мрачным рассказам. Каждый центр – это удобный пансион, способный обеспечить все насущные потребности.
Тошнота подкатила к горлу комком. На экране появилось красивое ярко освещённое солнцем здание в окружении цветущих каштанов, по лужайкам ходили неестественно улыбавшиеся мужчины и женщины в уютной одежде пастельных тонов, среди них вышагивали жизнерадостные священники.
– К вашим услугам: исповедники, психиатры, дружелюбный персонал, тренажёрный зал, бассейн, обширная библиотека, живой уголок.
Радужные картинки сменяли друг друга, и от фальши этого «уютного» мирка сводило челюсти. Скрестив дрожащие руки на груди, я давила тошноту.
Дверь с грохотом раскрылась: Виктор, выражение лица – зверское, на руках искрили парные боевые фонтисы, подкрашивая белые рукава расстёгнутой рубашки голубым:
– Где Хэлиш?!
От бешеного взгляда волосы встали дыбом, я попятилась. Схватив меня за плечи, Виктор резко, больно тряхнул:
– Где Хэлиш?!
На лицо мне брызнула слюна, совсем близко были серые, абсолютно безумные глаза.
– Где этот ублюдок?! – Виктор сжимал пальцы – дикий, злобно оскалившийся.
Толкая его в грудь ослабевшими руками, отрицательно мотая головой, я мечтала провалиться сквозь землю, испариться. А неизвестный священник живописал прелести реабилитационных центров.
– Где Хэлиш?!! – Виктор меня затряс, как игрушку. – Где он?! Говори!
– Больно, – простонала я.
– Где?! Говори!
– Не знаю, – отворачиваясь от его перекошенного злобой, такого чужого лица, я заплакала.
Отшвырнув меня, Виктор выскочил вон. Сквозь открытую дверь ясно слышался исступлённый крик:
– Выходи, выходи, ублюдок! Всё равно найду! Выходи, трус!
Я дрожала в складках одеяла, не в силах даже накрыться. Реклама прервалась на полуслове, показали территорию Архива: инквизиторы осматривали выжженный ударом Божественного меча огромный котлован, несколько советников отъезжало, Тоусенд бодро командовал восстановительными работами.
– По сообщению Пресс-центра Инквизиции, нарушители были уничтожены. Вы можете сами это видеть. Карающий Божественный меч неотвратим.
Да, но… неужели Алоис погиб? Я не могла принять это. Я так долго его ненавидела, он так много места занимал в жизни, что лишиться его – всё равно, что лишиться части себя – невероятно… и больно. Слёзы текли и текли, щипая лицо.
Виктор истерично выкрикивал проклятия и угрозы.
Неужели действительно всё, конец?
«Кому я буду хамить?» – посетила меня безумная мысль.
– Доминатрикс, ты где?
Она молчала. Я лежала на постели потерянная и ошеломлённая: как быстро всё изменилось. Что делать? Где Доминатрикс? Что, если инквизиция вычислит Алоиса и начнёт расследование? Что будет со мной? Узнают ли о вторжении в Архив Виктора?..