Виктор. Я зажмурилась. Как не похож он на воспоминания о благородном, сильном и уверенном рыцаре. Почему сейчас он такой дикий, такой… отвратительный.
– Хэлиш! Выходи! Выходи! Я знаю твой секрет! Знаю, что ты чёртов повелитель ведьм! – донеслись глухие крики из коридора. – Выходи! Я знаю, что ты здесь!
Что-то загрохотало. Знает… знает… Да что он знает?
Я закрыла лицо руками. На Майорку бы сейчас, на любимый диван, и книгу, чашку чая или кофе, и чтобы все ужасы – только в романе. Но я была в Лондиниуме, в доме Вайсов, думала о смерти Алоиса под рассказ телеведущей о кардинале Тоусенде и остальных членах Совета.
Осознание потери медленно и неотвратимо меня накрывало: Алоис Хэлиш был не так уж плох, немного зануден и высокомерен, но было в нём что-то такое… благородное? Нет, что-то такое…
– Алоис, чёрт бы тебя побрал! – взвизгнул Виктор. – Выходи!
– Чёрт бы побрал, – с горечью повторила я, мне было невыразимо паршиво на душе.
– Я всё равно тебя найду! – что-то разбилось, крики Виктора стихали, он снова шёл искать на других этажах.
Зачарованный слуга, словно дёрнутый за шиворот, вскочил. Глядя на деревянную плоскость его «лица», я похолодела, попыталась отползти, а он… он преклонился перед кроватью и быстро, грубо надел туфли на мои онемевшие от страха ноги. Подхватив меня на руки, слуга выбежал из комнаты.
– Куда? – пролепетала я, забыв, что спрашивать зачарованного слугу бесполезно.
Сердце замирало. В этот предрассветный час дом выглядел мрачнее обычного, огни не горели; в коридоре, на лестнице, у входа в оранжерею – тихо. Виктор, похоже, искал где-то наверху.
– Отпусти.
Слуга только крепче, больнее перехватил меня и ускорил шаг. Я постучала по жёсткому плечу, но не успела толком запаниковать: меня обдало ночным промозглым холодом внутреннего, мокрого от недавнего дождя двора. Повсюду мерцали мокрые блики от света четырёх антикварных садовых фонарей.
Под раскидистым клёном, в пятиконечной пентаграмме из десяти малых телепортационных капсул-цилиндров, стоял Алоис: в мокрой от падавших с клёна капель рубашке, чуть встрёпанный и бледный – живой. От сердца отлегло, и невольная улыбка тронула губы.
Крышки капсул поднялись, обнажая небесно-голубые почти прозрачные камни телепортации. Поставив меня, слуга отступил и шумно рухнул. Дотронувшись до влажных плеч Алоиса, я почему-то восторженно призналась:
– Я… я думала, это ты в Архив инквизиции вломился. Я так волновалась.
Алоис пристально посмотрел в глаза, и в его лице, таком сосредоточенно-холодном сейчас, что-то дрогнуло. Телепортационные камни наливались светом, превращая двор и нас самих в персонажей фантастически прекрасной картины.
– Нет, вошёл я тихо, – мягко произнёс Алоис, опуская ладони мне на талию. – Жаль, выйти так же не получилось.
– Но Божественный меч, он неотвратим, – у меня на миг перехватило дыхание. – Как ты уцелел?
Он улыбнулся не без самодовольства:
– Меня там не было, просто обманный манёвр, – он крепче сжал мою талию, чуть притягивая.
– Ничего себе – просто, – восхищённо прошептала я, сердце замирало. Голубое сияние усиливалось, и я вспомнила о телепортации: – Куда мы собираемся?
Камни помутнели и, угасая, растрескались от избытка вложенной в блокирующую печать силы.
– Стой, ублюдок!
Я дёрнулась. От оранжереи, материализуя двуручный меч, бежал Виктор. Глаза Алоиса заволокло чёрным, он коснулся земли, и дождевая вода, взметнувшись с плит, встала стеной между нами и Виктором. Я не могла пошевелиться от растерянности.
Алоис складывал ладони в активирующие комбинации: видимо, заклинание знал плохо, раз требовалась подготовка. Воспламенившимся клинком Виктор полосовал воду. Неожиданно стена из воды, ещё достаточно надёжная, рухнула, окатив холодными брызгами, у меня мурашки побежали по спине.
Алоис побледнел так сильно, что стало жутко. Я обернулась: на другом конце двора был Каннингэм, – от грозного выражения его лица сердце ушло в пятки, – позади него стояла Виктория Шварц.