По прибытии в отель в Хальмштадте Гийом отправился в бар, где встретился с курьером из Восточного Берлина и передал ему ключ от своего номера. Офицер проскользнул туда, перефотографировал все документы и через час уже был в пути. На следующий день супруги Гийом выехали в Бонн. Никто не обратил внимания, когда Гийом приехал на работу с дипломатом, потому что он часто пользовался им в прошлом. Он прошел с ним в свой кабинет и попросил свою секретаршу принести ему дипломат из сейфа, переданный ей начальником охраны. Через некоторое время он отнес документы в офис канцлера Брандта, находившийся этажом ниже. Эта манипуляция была гениальной в своей простоте. Она же стала великим финалом всей его шпионской карьеры.
Пойман!
Наблюдение за Гийомом продолжалось весь 1973 год, однако без каких-либо конкретных результатов. Несмотря на то, что поведение Гийома вызывало все больше подозрений, наблюдение за ним на рабочем месте не велось. Время шло. Наступил новый, 1974 год, и наконец в конце января министр внутренних дел вызвал Ноллау, главу ведомства по охране конституции, и потребовал от него решительных действий. Ноллау запросил санкцию на арест Гийома у генерального прокурора ФРГ Зигфрида Бубака. Однако факты, изложенные в рапорте, были столь неубедительны, что Бубак отклонил эту просьбу. Вместе с тем он приказал передать дело и всю касающуюся его информацию в федеральное криминальное ведомство. В качестве правительственного правоохранительного органа эта организация была абсолютно открытой для контроля как со стороны министра внутренних дел, так и со стороны генерального прокурора. Теперь за Гийомом наблюдали совместно сотрудники федеральной уголовной полиции и контрразведки. В апреле шпион снова взял короткий отпуск и провел его в Южной Франции. И опять «колпак», надетый на него уже двумя ведомствами, не дал никаких результатов. Когда супруги Гийом вернулись домой, сотрудники уголовной полиции забеспокоились, как бы шпион не догадался, что за ним ведется слежка, не попытался удрать в ГДР. Они убедили генерального прокурора Бубака запросить у федерального суда ордер на арест Гюнтера Гийома и его жены.
В 6.32 утра 24 апреля 1974 года четверо детективов уголовной полиции постучали в дверь квартиры Гийома, которую открыл восемнадцатилетний сын шпионов Пьер. Он думал, что это разносчик пекарни принес к завтраку свежие булочки. Вместо булочек он увидел четырех полицейских с ордерами на арест его родителей. Гюнтер Гийом только что побрился и еще не успел выйти из ванной. Когда ему объявили, что он арестовывается по обвинению в шпионаже, он выпалил: «Я офицер Национальной народной армии ГДР и сотрудник министерства государственной безопасности. Я прошу уважать мою честь как офицера». Это признание было очень своевременным, и сотрудники, производившие арест, вздохнули с облегчением, ибо до этого момента они действовали лишь на основании косвенных улик. При обыске были обнаружены фотоаппарат для микросъемок и фотоаппарат, замаскированный под наручные часы. Супруги Гийом вышли из квартиры в наручниках, оставив позади ошеломленного сына, который ничего не знал о шпионской деятельности своих родителей и о том, что его отец является капитаном министерства госбезопасности ГДР.
Падающие звезды
Тем же утром канцлер Брандт вернулся в Бонн из Каира, где он встретился с президентом Египта Садатом. В аэропорту его ожидал министр внутренних дел Геншер, сообщивший об аресте Гийома. Весть об этом распространилась по западногерманской столице со скоростью лесного пожара. Сотрудники ведомства федерального канцлера пытались принизить значение Гийома, пока журналисты не приперли их к стенке при помощи справочника, из которого явствовало, что Гийом относился к числу шестидесяти самых влиятельных советников из штата в 279 сотрудников. Бывший глава этого ведомства, Эмке, который за четыре года до этого безграмотно провел допрос Гийома, а теперь занимал пост министра почт и телекоммуникаций, с репортерами встретиться отказался. Дело Гийома стало причиной одного из самых далеко идущих по своим политическим последствиям скандалов за всю послевоенную историю Западной Германии.
Этот скандал не утихал в течение многих недель, прочно оккупировав страницы газет. Каждый день появлялись заголовки со все новыми разоблачениями, включая шокирующие истории о том, как Гийом выступал в роли сутенера для канцлера. Давно уже ходили сплетни, что Брандт часто изменяет своей жене. Поговаривали также, что канцлер никак не относился к числу лиц, равнодушных к крепким напиткам, в силу каковой привычки и заработал себе прозвище «Вилли-бренди» еще в свою бытность бургомистром Западного Берлина.
Что касается Брандта, более неудачного времени для скандала выбрать было нельзя. Лауреат Нобелевской премии мира уже давно подвергался ожесточенной критике за провалы во внутренней политике. В марте его партия потерпела чувствительное поражение на местных выборах в Гамбурге, традиционном оплоте социал-демократов. По случайному совпадению тогда же в очень трудном положении оказался и другой лидер западного мира. По другую сторону Атлантики Ричард Никсон изо всех сил цеплялся за президентское кресло, в то время как уотергейтский скандал приобретал все более широкий размах.
6 мая 1974 года Вилли Брандт подал в отставку с поста канцлера Западной Германии. В заявлении, зачитанном по общенациональному телевидению, он сказал, что уходит «из уважения к неписанным правилам демократии, а также для того, чтобы не дать втоптать в грязь мою политическую и личную репутацию». Очевидно, имелись в виду слухи о том, что Гийом угрожал предать гласности наиболее пикантные подробности частной жизни Брандта, если его не освободят и не отпустят в ГДР. Говоря о сообщениях, в которых утверждалось, будто все это время он подвергался шантажу со стороны своего бывшего помощника, канцлер сказал: «Что бы там об этом ни писали, думать о том, что федерального канцлера Германии можно шантажировать, — совершеннейший абсурд. Со мной, во всяком случае, этого не случилось». 16 мая Брандта сменил Гельмут Шмидт, также социал-демократ.
Через девятнадцать месяцев после отставки Брандта, 15 декабря 1975 года, Гюнтера Гийома признали виновным в государственной измене и приговорили к тринадцати годам тюрьмы. Его жена Кристель получила восемь лет за государственную измену и соучастие в шпионаже. Перед тем как объявить приговор, председатель верховного земельного суда в Дюссельдорфе Герман Йозеф Мюллер сказал, что шпион с учтивыми манерами «поставил под угрозу весь западный оборонительный союз». Судья подтвердил, что Гийом передал Восточному Берлину секретные письма президента Никсона Брандту, в одном из которых речь шла о встрече с французским министром иностранных дел Мишелем Жобером. После вынесения приговора пресс-секретарь правительства Клаус Бёллинг заявил, что супругов Гийом не будут обменивать на западных шпионов, сидящих в восточно-германских тюрьмах. Однако в октябре 1981 года Гюнтер Гийом был освобожден в обмен на восьмерых западногерманских шпионов, отбывавших длительные сроки тюремного заключения. Его жену Кристель обменяли семью месяцами раньше на шестерых человек, и она присоединилась к своему сыну и матери, которые вскоре после суда перебрались в Восточный Берлин.
Добро пожаловать, герои
По возвращении Гийом, разумеется, первым делом явился в министерство госбезопасности, где его уже поджидал с распростертыми объятиями генерал-лейтенант Маркус Вольф, начальник разведки. «Добро пожаловать домой, Гюнтер», — сказал Вольф, и его лицо расплылось в широкой улыбке. Эрих Мильке подарил Кристель Гийом букет красных роз. Эту сцену увековечили на пленку, но широкая общественность увидела ее лишь после падения коммунистического режима в 1990 году: фильм покоился в архиве Штази.
Супругов Гийомов, что называется, осыпали почестями. Гюнтеру присвоили звание подполковника. Глава государства Эрих Хонеккер вручил шпиону и его жене высшие награды ГДР, ордена Карла Маркса. Им также дали в пожизненное пользование государственную виллу, расположенную на участке площадью в четверть акра в живописной озерной местности северо-восточнее Берлина. Коммунистический режим сделал все, чтобы его знаменитые «разведчики мира», как называл своих шпионов Маркус Вольф, ни в чем не нуждались. Капитанская зарплата Гийома составляла 1425 восточных марок в месяц плюс надбавка за риск в 250 марок. Эти деньги с июня 1956 года переводились на счет Гийома, который разбух теперь до 500 000 марок, и это без учета процентов. Для человека, которому так и не удалось закончить среднюю школу, это был невиданный успех.