В начале августа 1985 года Герберт Хеленбройх начал шерстить свое ведомство после того, как на сторону противника перебежал Клаус Тидге, руководитель одного из подразделений отдела контрразведки БФФ. До этого еще ни один сотрудник БФФ не переходил на сторону коммунистов. Толстяк Тидге, законченный алкоголик и азартный игрок, по уши залез в долги еще до смерти жены, последовавшей в 1982 году. Он решил, что единственный выход для него — побег в ГДР. Хеленбройх понимал, что предпринимать какие-либо меры было бесполезно. Тидге знал слишком много. «Мы знали, что он сдаст „Пошивочную мастерскую“» — вспоминал Хеленбройх. Разумеется, глава западногерманской контрразведки не знал, что Курон давным-давно выдал супругов Гарау.
Теперь, когда Тидге был в Восточном Берлине, Штази больше не опасались, что арест супругов Гарау вызовет подозрения в отношении Курона. Утром августа 1985 года их арестовали и отвезли на виллу Штази в Берлине. Позднее Герлинда Гарау описывала допросы, длившиеся сутками, как «психологический террор». Ей угрожали, что она никогда больше не увидит своего мужа. «Я была напугана до смерти… Я думала, что нас расстреляют».
Четыре месяца спустя Герлинду Гарау освободили, а ее муж был приговорен к пожизненному заключению в тюрьме «Баутцен-II».
«Мне разрешили свидание с ним раз в два месяца, — вспоминала Герлинда в интервью, данном в 1992 году журналу „Квик“. — Его состояние становилось все хуже и хуже. Он говорил как в трансе и почти не мог сконцентрироваться. Когда он подал мне руку, казалось, что силы его совершенно „оставили“».
В письме, датированном 6 июля 1988 года, Гарау написал своей жене: «Не печалься, будь уверенной. Когда-нибудь мы снова будем вместе». Очевидно, он надеялся, что его обменяют на восточно-германских шпионов, сидевших в западных тюрьмах. Шесть дней спустя Герлинду Гарау вызвали к военному прокурору, который сухо сообщил ей, что ее муж совершил самоубийство, По официальной версии он повесился на спинке койки в своей камере, скрутив жгут из одеял. Отсутствие свидетельства о смерти или справки врача вызвало у Герлинды Гарау подозрения. Она не поверила истории о самоубийстве и потребовала, чтобы ей показали тело мужа, которое уже находилось в бюро судебно-медицинской экспертизы в Дрездене. Несмотря на попытки сотрудника Штази помешать ей, она отдернула белую простыню, которой было накрыто тело. «Я увидела раны на голове и окровавленные волосы, но никаких признаков удушения на шее», — рассказала она репортеру «Квика».
Докторская диссертация
В то время как Курон продолжал выдавать своих агентов, в Штази решили сделать из Тидге человека и отправили его в больницу, чтобы он если не совсем излечился от алкоголизма, то хотя бы ненадолго перестал пить. Затем его убедили написать диссертацию, которая должна была снискать ему степень доктора права в восточно-берлинском университете имени Гумбольдта. Диссертация, озаглавленная «Контрразведывательные функции ведомства по охране конституции Федеративной Республики Германия», в действительности являлась не чем иным, как компиляцией фактов, которые Тидге сообщил своим новым хозяевам из Штази. На 245 страницах описывалась методика работы отдела контрразведки БФФ, включая операции службы электронного наблюдения.
В ноябре 1989 года коммунистический режим зашатался. Три месяца спустя состоялись новые выборы и старая гвардия оказалась не у дел. В Штази Курону и Тидге сказали, что они могут найти убежище в Советском Союзе. Тидге, уже успевший жениться на секретарше из центрального аппарата Штази, воспользовался этим предложением. Восточно-германская разведка всегда была щедра по отношению к своим шпионам. Несмотря на бедственное финансовое положение ГДР, Тидге получил выходное пособие в 150 000 западных марок (93 167 долларов) и улетел в Москву на борту советского военного самолета.
Курон встретился с сотрудником КГБ под железнодорожным мостом в Берлине. Оттуда его и жену доставили в штаб-квартиру КГБ в Карлсхорсте. Алчный Курон взял у чекистов 10 000 марок (6211 долларов), а затем сказал, что должен подумать, прежде чем принять окончательное решение.
Он вернулся в ФРГ поездом. Его жена осталась в Кельне. Еще в поезде Курон придумал план спасения своей карьеры. Он остановился в отеле в Ганновере и оттуда позвонил в штаб-квартиру БФФ, сказав, что он установил контакт с представителем КГБ и что ему по возвращении в Кельн на следующий день необходимо встретиться с главой БФФ Герхардом Боденом. Он хотел убить двух зайцев: добиться, чтобы его послали в Москву, и тогда он стал бы работать на русских в качестве двойника. Однако Боден, обладавший невероятным чутьем, развившимся за долгие годы работы в полиции, потребовал, чтобы они немедленно выслали группу захвата в ганноверский отель и задержали Курона. После ареста Курон выложил все, осознав, что это единственный способ избежать пожизненного заключения.
Процесс
Курон предстал перед верховным земельным судом в Дюссельдорфе 8 января 1992 года. Ему было предъявлено обвинение в государственной измене, повлекшей за собой серьезные последствия, что грозило ему пожизненным заключением. Председателем суда был Клаус Вагнер, очень опытный юрист, через руки которого прошло больше сотни дел о шпионаже. Отвечая на вопросы судьи Вагнера и старшего федерального прокурора Эккехарда Шульца, Курон подробно описывал, как он сдавал агентов-двойников, которых сам же вербовал. Суд услышал, как Курон и один из его двойников ездили в Аргентину. Там они рыскали по кладбищам в поисках данных умерших немецких эмигрантов, чтобы в дальнейшем воспользоваться их именами для создания новых легенд. Курон, однако, не обмолвился о том, что с такой же целью он ездил в Мексику вместе с заместителем начальника отдела контрразведки главного управления «А» Карлом Гроссманом.
В суд для дачи свидетельских показаний были вызваны бывшие курьеры предателя полковник Гюнтер Нельс и майор Штефан Энгельман. Оба они были весьма словоохотливы. В то же время им также были предъявлены обвинения в шпионаже и они, возможно, надеялись, что эта помощь зачтется им на будущем процессе. Войдя в зал суда, Нельс подошел к своему бывшему агенту, пожал ему руку и сказал: «В вашем теперешнем положении я ничем не могу вам помочь».
Показания Курона не оставили сомнений в том, что главным мотивом, побудившим его совершить измену, была алчность. Выяснилось, что всего за годы сотрудничества со Штази он получил 680 000 марок, или 422 360 долларов по курсу 1990 года. Помимо этого, Штази купила ему бунгало для отдыха в Испании. 7 февраля 1992 года Курон был приговорен к 12 годам тюремного заключения. Объявляя приговор, судья сказал, что из-за Курона деятельность контрразведки БФФ была почти парализована. Деньги и собственность Курона подлежали конфискации. Курон заявил, что все деньги он потратил, причем по большей части на образование своих сыновей. Существует, однако, подозрение, что почти весь капитал Курона хранится на секретном счете в швейцарском банке.
Без раскаяния
Ведущие репортеры немецкого журнала «Дер Шпигель» в декабре 1993 года взяли у Тидге интервью в Москве. Тидге сказал, что вполне доволен своей жизнью пенсионера и что время от времени он оказывает правовые услуги русским фирмам, осваивающим германский рынок. В своем предательстве он винит свое начальство, которое не помогало ему, когда он оказался в жесточайших тисках нужды. Тидге сказал, что единственным выходом тогда явился побег в ГДР. «Мне не хватало мужества совершить самоубийство». По его мнению, виноваты были и сотрудники службы безопасности, которые проявили халатность при проведении обязательных проверок всех сотрудников БФФ. Такие проверки должны были проводиться раз в пять лет. Он проработал шестнадцать лет, но его досье в отделе собственной безопасности покрылось пылью, пролежав все время без движения. На вопрос репортера «Шпигеля», считает ли он себя предателем, Тидге вызывающе ответил: «Конечно, я — предатель». Срок давности по его делу истекает в 2005 году, после чего Тидге рассчитывает получить пенсию от германского правительства, 800–900 марок в месяц. Он будет разочарован. Федеральные служащие, признанные виновными в совершении преступлений и избегнувшие судебного преследования, не имеют права на получение государственных пенсий. Вместо этого им платят пособия из фонда социального страхования, ровно столько, сколько нужно, чтобы они не умерли от голода.