Из документов Штази явствует, что Мильке не полагался в получении информации из Никарагуа только на своих официальных представителей.
Он добился того, что любая Восточно-германская государственная, даже не связанная со Штази, делегация, направлявшаяся в эту страну, имела в своем составе по меньшей мере одного неофициального информатора органов госбезопасности.
По возвращении в Восточный Берлин им надлежало составить подробный письменный отчет. Один из подобных документов, датированный 26 августа 1985 года, был подготовлен участником делегации министерства экономики и промышленности, чьей задачей был анализ экономических проблем Никарагуа. Его донесение имело главным образом отношение к политической обстановке и экономической политике никарагуанского государства, которую автор называл „запутанной“. „Руководство ФНО проповедует широкий спектр идеологических взглядов — от маоистских до консервативных. Экономическое развитие страны основывается на частном предпринимательстве под сильным контролем государства“.
Конфискация земли и средств производства, по словам информатора, повлияла лишь на клан Сомосы. Все остальные промышленники сохранили свою собственность и былое могущество.
Бытует официальное мнение о том, что плюрализм в политике и экономике является и обязан быть лейтмотивом действий правительства. Таким образом, официальная философия такова, что едва упоминаются имена основоположников марксизма-ленинизма, тогда как пионером революции считается Хосе Марти. Это означает, что Никарагуа, скорее всего, примет реформы нашего европейского социалистического развития».
Подобно всем своим предшественникам, этот информатор также упоминал о недостатке цензуры в частных газетах и о том, что руководство в своих публичных выступлениях перед народом в средствах массовой информации, контролируемых правительством, избегает употреблять слово «социализм». «Иногда никарагуанцы даже заявляют о том, что они стремятся не к социализму, а к латиноамериканской модели социализма в сочетании с плюрализмом, при котором капитализм может быть сохранен. Этот нейтральный путь развития они могут избрать уже в 1985 году. После этого им следует решить, захотят ли они вернуться к буржуазной республике, что сделает возможным возврат к старой власти и диктаторству нескольких семей, или же станут искать пути революционного обновления кубинского типа, чтобы решительно повлиять на изменения в правах собственности. В течение нескольких следующих месяцев станет ясно, каким путем пойдет никарагуанская революция и чего же именно хотят ее лидеры».
Особой информационной ценности это донесение не содержало, чтобы быть засекреченным и, в частности, — от населения ГДР. В то же время, когда страна была уже на грани финансового банкротства и стремительного ухудшения экономики, восточно-германский режим предоставил Никарагуа кредит в 50 миллионов долларов в дополнение к тем десяткам миллионов, которые, по словам Мильке, госбезопасность ГДР потратила на «поставки солидарности» — самые обычные подарки.
«Крайне маловероятно, что никарагуанцы примут наши доводы о необходимости возврата кредитов», — говорилось в одном из донесений. «Вместо этого они воспринимают нашу помощь как долг чести, считая, что социалистические государства просто обязаны предоставлять подобные кредиты и лишь когда-нибудь, когда Никарагуа окажется в лучшем положении, они захотят отдать долги».
Вскоре восточные немцы предложили альтернативный вариант: засчитать 50 процентов суммы в долларах в качестве оплаты за экспортируемый в ГДР кофе, а остальную сумму выплатить позже. «Предложение было сразу же отвергнуто», — говорилось далее в донесении. Нет смысла говорить о том, что эти 50 миллионов так и не были возвращены. Помимо этой суммы, Эрих Хонеккер воспользовался своим личным фондом, из которого более 39 миллионов долларов пошло на закупку для Никарагуа пшеницы, кукурузы и прочих видов продовольствия в период 1981–1987 годов.
Заканчивалось донесение язвительными выпадами в адрес посольства ГДР в Манагуа.
«Автор» донесения не понимал, что персонал посольства был перегружен работой, поскольку ему приходилось также осуществлять связь с коммунистическими организациями в соседних странах. Большую часть этой работы делал лично посол Мерц. Например, 13 сентября 1985 года он отправил шифровку под названием «Флэш» в Восточный Берлин, в которой сообщалось о похищении Инес — дочери президента Сальвадора Дуарте, состоявшемся за день до этого. В шифровке, отправленной Герману Аксену, председателю сектора международных связей ЦК СЕПГ, говорилось о планировавшемся отрешении от власти сальвадорского правительства силами компартии. Посол сообщал, что это стало ему известно от «товарища (Хулио) Сантьяго» — члена политической комиссии ЦК компартии Сальвадора. Похитители требовали освобождения 22 заключенных-коммунистов, в числе которых находился и зам. генерального секретаря компартии, а также медицинского лечения за границей 96-ти раненых партизан ФНО.
«Официально компартия отрицает свою причастность к произошедшему, однако правительство в это не верит, и поэтому приступило к развязыванию антиникарагуанской кампании». Тон замечания Мерца предполагал, что Аксен использует свое влияние для того, чтобы остановить подобные действия, поскольку они могли лишь ухудшить нестабильную обстановку в Никарагуа. В конечном итоге президент Дуарте приказал отпустить заключенных и дал разрешение на выезд партизан на Кубу в обмен на свою дочь и 33-х мэров небольших городов, которые также находились в руках похитителей. Уильям Стерман, специалист по деятельности стран советского блока в Центральной Америке Совета безопасности при Рональде Рейгане, сообщил автору этой книги о том, что данная шифровка имела важное историческое значение:
«Насколько мне известно, подобное задокументированное признание обнаружено впервые. Оно доказывает, что компартия продолжала свою деятельность в подполье после ее раскола, произошедшего в 1972 году. Она распалась на Народно-Освободительные Силы (НОС) и Народную Революционную Армию (НРА). Конечно же, нам всегда было известно о том, что компартия контролировала деятельность ФНО, однако его руководство постоянно отрицало это и утверждало, что это было независимое, некоммунистическое освободительное движение».
В течение почти 11 лет сандинистского правления все доклады Штази по политической обстановке в Никарагуа излагались в осторожных формулировках: с одной стороны, правящая сандинистская верхушка стремилась к марскистско-ленинскому типу правления, а с другой стороны, отдельные сандинистские «команданте» вместе с большинством населения и верующими выступали против него. Как бы то ни было, десятки делегаций МГБ ГДР посетили в те годы Манагуа и продолжали настаивать на продолжении и даже увеличении помощи никарагуанскому режиму.
Эти коммунистические аппаратчики не просто были идеологически зашорены, но и постоянно смотрели на мир абсолютно незрячими глазами. Более того, им не доставало мужества сказать своему руководству правду, хотя позднее многие из них утверждали, что видели, будто все возвращается к обстановке 1983 года.
С 1980 года по май 1989-го, когда политические беспорядки в ГДР достигли своего пика, Мильке осыпал сандинистов весьма щедрым дожцем подарков, которые автор этих строк, согласно имеющимся у него данным, оценивает приблизительно в 15,7 миллиона долларов.
Большинство предметов из числа поставок в Никарагуа было предназначено для политического контроля — вроде электронных изделий для прослушивания практически всех телефонов в Никарагуа. Кроме того, из ГДР поступали спецфотоаппараты, оптические приборы, обмундирование и, в менее значительных количествах, — медикаменты и продовольствие.
В 1983 году глава Штази одобрил выплату 25 тысяч долларов на установку охранной системы в доме министра МВД Томаса Борге. Однако по-прежнему невозможно отыскать какие-либо свидетельства о затратах на перелеты сандинистов в ГДР на учебу или различных делегаций обеих сторон — ГДР и Никарагуа, — посещавших друг друга.