— Да, дорогуша, но продолжай практиковаться, — усмехнулся Гарри. Даже в портретной загробной жизни женщины всегда управляли мужчинами. Так всегда было, и так всегда будет. Решив избавить Годрика от страданий, Гарри пустился в рассказ о том, что произошло накануне, ни о чём не умалчивая. Когда он дошёл до места, где использовал заклинание Хельги, обе женщины ахнули, а Годрик выглядел потрясённым.
— Ты хочешь сказать, что этот свет сковывал их, будто цепь?
— Да. Они визжали так, словно испытывали боль. От этих звуков волосы на затылке дыбом стояли. Похоже, они подвергались пыткам или что-то в этом роде.
— Вероятно, потому что они были сделаны с помощью самой жуткой тёмной магии, по страшной ошибке, произошедшей в старые времена. Чтобы противостоять им, требуется очень много светлой магии. Могу ли я узнать, о чём ты думал перед тем, как использовать заклинание? — спросила Ровена.
Гарри слегка покраснел.
— О Гермионе и Майкле. Когда он впервые назвал её мамой.
Гермиона нежно обняла и поцеловала его.
— Ты должен обладать большим любовным потенциалом, Гарри, для того, чтобы использовать это заклинание.
— Дамблдор всегда говорил мне, что любовь является моей главной силой. Даже Волан-де-Морту всегда было трудно противостоять мне по этой причине. Я не знаю, почему я должен верить словам сумасбродного старика, но мне кажется, это действительно правда.
— Я не думаю, что он всегда тебе врал, Гарри, — сказала Гермиона, ещё раз обняв его.
— Я уже не знаю, где он мне врал, а где нет, Гермиона.
Поняв, что нужно как можно скорее сменить тему, Гермиона решила спросить мудрую женщину о том, что та говорила до этого.
— Ровена?
— Да?
— Вы упомянули, что дементоры были созданы с помощью тёмной магии. Откуда вы это знаете? Я не нашла ни единого упоминания о том, кто был их создателем. Это был Слизерин?
Гарри никогда не видел более румяного портрета прежде. Ответ обещал быть интересным.
— Нет, их создал не Салазар, а я, — Гарри и Гермиона готовы были услышать что-угодно, но только не это. Из всех волшебников и ведьм за всё время существования магического мира они бы никогда не подумали о Ровене, как о создателе столь мерзкого существа. Даже Годрик уставился на неё с удивлением. Гарри задавался вопросом, признавалась ли она кому-нибудь в этом раньше. Ровена посмотрела на всех троих членов её семьи, вздохнула и сказала:
— Я создала их прежде, чем Салазар нашёл меня и Хельгу. Мой муж, Эдвард, был младшим сыном герцога Йорка, члена королевской семьи. Они находились в состоянии войны с другой фракцией королевской семьи, Ланкастерами.
— Война Роз, — сказала Гермиона.
— Да. Я тогда ещё не знала о политических потрясениях. Эдвард подошёл к моему отцу просить моей руки и тот ответил согласием. Я по факту не имела выбора, но обнаружила его привлекательным и приятным в общении. Я боялась, что он узнает о моём умении колдовать. Моя мама втайне обучила меня волшебству, так как мои отец и братья понятия не имели, что она была ведьмой. Они никогда не проявляли признаков магических способностей. Это был наш секрет. Мой отец позволил мне учиться вместе с моими братьями, так как фактически я была умнее любого из них. Он знал, что моя мать умела читать и писать, и подумал, что его дочери тоже нужно этому научиться. Большинство отцов никогда не позволяли дочерям ничего подобного. Эдвард был рад тому, что я в этом плане стала исключением. Я чувствовала, что мне придётся рассказать Эдварду о моих магических способностях и, к моему удивлению, он не только отнёсся к ним совершенно нормально, но и попросил меня заниматься исследованиями в области магии как минимум пару часов в день. Я была безмерно счастлива. Он всегда спрашивал меня, что нового я узнала и всегда был готов стать подопытным для заклинаний, которые я создавала. Но потом я забеременела. Я уделяла исследованиям всё меньше времени, а после рождения Стивена и вовсе забросила их. Эдвард понимал, почему всё моё внимание теперь уделялось ребёнку, но постоянно изводил меня вопросами о том, когда я вернусь к исследовательской работе. Наконец я не выдержала и спросила его, почему он так настаивал на этом. Оказалось, он был одержим смертью. Я сказала ему, что у меня никогда не хватит силы духа, чтобы пойти на убийство. Он посмеялся над моим непониманием. Нет, он не хотел, чтобы я кого-то убивала. Это была его работа. Он лишь хотел знать, существует ли способ обмануть смерть или вернуть к жизни умершего человека. Человеческая часть меня была в ужасе, но исследовательская уже начинала думать над этими вопросами.
— Три года я занималась научными изысканиями и пыталась выяснить ответ на главный вопрос: Можно ли вернуть человека к жизни после его смерти? Наконец-то я придумала ритуал, который должен был сработать, и была готова провести его. Эдвард хотел увидеть результат лично, и попросил меня дождаться его возвращения. Я не знала, что он собирался идти в бой вместе с моим отцом и братьями. Он не хотел, чтобы я волновалась, так как на тот момент я была на шестом месяце беременности вторым ребёнком. Они так и не вернулись. Я узнала, что они погибли в битве и от потрясения и горя у меня случился выкидыш, заставивший мою дочь родиться мёртвой. Моя мать поместила её в руки отца в их гробнице. Позже, той же ночью, я сбежала из поместья и начала ритуал. Я хотела вернуть их. Всех их. Но что-то пошло не так. Вместо того, чтобы вернуться обратно к жизни, их тела преобразовались в существ, которых вы называете дементорами. Их саваны превратились в плащи. Когда до меня дошло, что я натворила, я попыталась запечатать склеп, но они успели сбежать. Я была напугана и стала свидетелем того, как мой ребёнок высосал душу моей матери, пытаясь убить её. Я по-быстрому собрала вещи и ушла оттуда, навсегда покинув семейный дом Эдварда. Спустя месяц Салазар нашёл нас, живущих у Хельги, в небольшой деревушке. Когда он представил их с Годриком идею создания магической школы, я незамедлительно ухватилась за эту возможность. Мне нужно было место, где я могла бы схорониться и попытаться найти способ хоть частично реабилитироваться за ущерб, который я причинила. Остальное вы знаете.
Никогда в книгах по тысячелетней истории Хогвартса он не встречал того, о чём только что узнал. Всё его представление об основателях было выброшено в окно. Годрик был первым, к кому вернулся дар речи.
— Это многое объясняет. Поэтому ты всегда оглядывалась через плечо, будто остерегаясь чего-то? Я бы ни за что не догадался, что ты делала это из-за каких-то жутких существ, ведь в школе в то время таких никогда не водилось, — он подошёл к её раме и нежно взял её за руку. — Я бы понял, почему ты пошла на это и помог бы тебе найти ответ на вопрос, как их уничтожить, если бы ты просто сказала мне.
— У тебя были свои проблемы, и я не хотела подкидывать тебе ещё одну, особенно после того, как родилась Джоанна. Я боялась, что потеряю тебя, если скажу тебе правду.
— Не могу сказать, что я не сделал бы то же самое на твоём месте, но я бы никогда не бросил тебя. Ты переживала боль от потери своих близких. Любой бы понял причины твоего поступка.
Гарри решился задать вопрос.
— И тогда вы создали заклинание Патронуса?
Оба портрета сначала посмотрели на Гарри, а затем переглянулись друг с другом. Годрик выглядел злым.
— Нет, его изобрёл Салазар. Он хотел получить над ними контроль. Но заклинание только отгоняло их прочь.
Гарри ничего не спросил на этот счёт. Он знал, что Слизерин хотел получить над ними контроль по той же причине, что и Волан-де-Морт. Гермиона была в глубокой задумчивости, но слышала каждое произнесённое слово. У неё вдруг возникла одна мысль, которую она поспешила высказать Ровене.
— Ровена, быть может, ответ на вопрос, почему Гарри удалось уничтожить дементоров, используя заклинание Хельги Пуфендуй, заключается в том, что он — ваш кровный родственник, потомок их создателя?
Глаза Ровены расширились, когда она начала обдумывать эту возможность.
— Это самое что ни на есть реальное предположение. Сочетание заклинания и его родословной могло стать ключевым фактором. В любом случае, я рада, что они исчезли, и надеюсь, навсегда.