Секундант начал отсчитывать:
— Один…
— Что? Опять надувательство? Ты лгун и… — Пимм плюнул.
— Два…
Роуленд продолжал шагать.
— Вы хотите прервать дуэль, генерал? — прозвучал голос секунданта.
Роуленд остановился, однако головы не повернул. Вместо этого он взвел курок.
Голос Пимма был глухим, но он долетел до ушей Роуленда.
— Ты болван, Мэннинг. Ты не понимаешь сегодняшней игры. Единственная причина, почему я пришел сюда, — это получить гарантию, что ты никогда больше не дотронешься до нее.
Вероятно, генерал кивнул секунданту, потому что тот возобновил отсчет:
— Три… четыре… пять…
Дыхание Роуленда замедлилось.
— Шесть… семь…
Роуленд приблизился к рощице — и не поверил своим глазам. Господи, пусть это будет мираж.
Она бежала прямо к нему, за ней спешили еще двое.
— Стой! — Голос Элизабет прорезал прохладный утренний воздух.
Было такое впечатление, что ночной кошмар воплотился в жизнь. В мгновение ока Роуленд проиграл в уме каждую кровавую деталь возможной трагедии.
Пимм повернется на звук ее голоса. Он увидит Элизабет и Пирса, единственного свидетеля леденящего душу преступления. Невозможно предсказать, что сделает этот кровавый генерал. Единственно важным было то, что его жена, его возлюбленная оказалась на линии огня.
И Роуленд сделал то единственное, что мог сделать. Он побежал к ней, закрывая ее собой, повернувшись спиной к Пимму.
Ее полный ужаса крик подсказал ему, что предположение было совершенно правильным. Она в панике прикрыла ладонью рот.
Звук дошел раньше, чем Роуленд ощутил боль. Хлопок, и его плоть оказалась пронзенной. Он увидел, что с ее губ слетел крик, и звериный инстинкт заставил его повалить ее на землю. Повернувшись, он с точностью доведенного до отчаяния человека прицелился и выстрелил.
Дым от выстрелов застлал поляну. Повернув голову, Роуленд увидел, что Пимм покачнулся и опрокинулся.
Несколько раз отозвались эхом выстрелы, и Роуленд упал. Казалось, что он скользит сквозь облака. Его голова откинулась назад, и над ним оказалось лицо Элизы. Облако дыма окутало их обоих.
— Я его… — прохрипел Роуленд.
Ее лицо стало мертвенно-бледным.
— О Боже, не закрывай глаза! Не оставляй меня! — Она пыталась разорвать его рубашку, когда послышались чьи-то крики.
Везде были руки, хватающие его, ощупывающие.
— Он что-то говорит, — крикнула она, наклоняясь к нему.
— Возьми… мою руку, — прошептал он.
Ее пальцы казались такими теплыми в его холодной ладони. Все закружилось вокруг него, и он погрузился в темноту. Его охватило отчаяние. Он должен знать. Должен знать, преуспел ли он там, где проиграл в прошлом. И он должен сказать ей… должен сказать…
Глава 21
Кувыркаться в облаках было для него внове. Он протянул руку, чтобы дотронуться до того, что казалось сахарной ватой. Искры света пронеслись мимо, и ему захотелось последовать за ними. Он посмотрел вниз, на свои ноги, и заметил, что движется быстро. Даже слишком быстро. А потом он вспомнил…
В него стреляли. Но боли не было.
Он умирал.
Он попробовал опечалиться, но не смог. В воздухе были лишь радость и покой, которые омывали его израненное тело.
Но что-то точило его, нарушало тишину. В мозгу возник образ женщины.
О Господи, не-е-т! Он не оставит ее. Ни за что не оставит. Он любит ее. Любит с такой страстью, которую трудно погасить.
Он боролся за счастье. Он не хотел покоя. Он хотел… ее.
И подобно камню, брошенному в небо, его подъем вверх замедлился; он замер между звездами, и это показалось ему вечностью.
Затем, со скоростью загоревшейся спички, он помчался назад. Он снова был в облаках, снова двигался между ними.
Ничего, что ему будет больно, когда он упадет. Это его не пугало. Боль — это хорошо. Он вынесет боль для того, чтобы снова ощутить в объятиях Элизу. Он не закончил счеты с жизнью, у него осталось еще много чего недоделанного.
В последний момент его падение замедлилось подобно перышку, которое стремится к земле. Перед ним покачивалась Элизабет.
И в этот момент его пронзила боль. Вернулась какофония звуков.
Он с трудом поднял веки и увидел перед собой красавицу, по запыленному лицу которой бежали блестящие слезы.
— Элизабет… — Но из его горла не вышло ни звука.
— Роуленд? — Она смогла произнести это лишь шепотом. — Роуленд! О Господи! Пожалуйста, не двигайся. Не пытайся говорить… Доктор! — В ее голосе слышалась такая мольба, что ему захотелось успокоить ее. Однако он не мог открыть рта, поэтому зажмурился и попытался собраться с силами.