— В самом деле? — проскрипел Роуленд.
Брат выпустил копыто кобылы и медленно поднялся.
— Это твой последний шанс.
— В чем?
— Заявить о своем достоинстве и присоединиться к роду людскому.
— Ты всего в шаге от того, чтоб надеть юбку, Майкл. Это, должно быть, потому, что ты живешь среди женщин, и набрался их эмоций.
— А ты в шаге от полного поражения на всех фронтах. — Майкл помахал рукой, — Лефрой поведал мне о твоем печальном финансовом положении. И мне не нужен ничей рассказ о твоем душевном состоянии. Я отлично знаю тебя, как и всякий, кто работал под твоим началом.
— Черт бы побрал Лефроя, — прошипел Роуленд. — А почему тебя так интересует и беспокоит то, что происходит?
— Меня это не беспокоило, пока я не собрал вместе все кусочки мозаики.
— Оставь все это в покое. Если я не подниму на ноги своего сплетничающего наездника, то поеду на Весперс сам и выиграю, и твоя совесть будет чиста. А если проиграю, то приведу в действие другой план.
— В самом деле? Майкл в сомнении вскинул бровь. — А как насчет кредиторов?
— Я найду выход. Я всегда нахожу. В этом разница между мной и тобой, Майкл. Ты полагался на жену, чтобы спасти свою шею. Я никогда в жизни ни от кого не зависел. Глаза Майкла впились в его глаза.
— Это потому, что ты никогда не доверял ни единой живой душе — за исключением твоей матери и твоего брата Говарда, и Мэри… Ладони Роуленда сжались в кулаки.
— А потом ты узнал, что твой брат не стоит доверия, и теперь остался один.
— Доверие — для слабых глупцов. Послушай, если у тебя есть что-то еще, говори. У меня нет времени хныкать здесь о прошлом.
Майкл сложил руки на груди.
— Ладно, брат, В течение долгого времени я думал, что ты самый порочный, жестокосердный тип, которого только знала земля.
Роуленд улыбнулся.
— Но потом я увидел тебя с Элизабет на конюшне, а позже — на свадьбе герцога, когда ты спас ее. И вот прямо сейчас, когда ты не позволил ей сесть на Весперс, хотя она — это наивернейшая надежда на победу. И сейчас я вынужден признать, что ты вовсе не тот человек, за какого я тебя принимал.
Роуленд не мог первым отвести глаз от немигающего взгляда Майкла. Так они и стояли, гипнотизируя друг друга, только тихое ржание кобылы нарушало воцарившуюся тишину.
Роуленд опустил взгляд.
— Зачем ты позволяешь Пимму жениться на ней, старина? — шепотом спросил Майкл.
Ответа не последовало.
Брат раздраженно крякнул.
Нарастающая ярость достигла своего максимума, кровь забурлила в венах.
— А что? Ты думаешь, она найдет счастливое будущее с человеком, который рос на мерзостной грязи по берегам Темзы? С человеком, который там и окончит свой путь, судя по тому, как складываются дела? Ты хочешь, чтобы она вкусила все прелести незаконности брака моей ирландской матери и спала с бастардом? Ты этого желаешь для мисс Элизабет Ашбертон, невинной дочери джентльмена? — Он почувствовал, как теплая морда кобылы ищет его ладонь. — Оставь это, Майкл. Ты ничего не знаешь об этом деле.
— Позволь мне угадать. Ты думаешь, что она будет счастлива, живя в помпезной роскоши, которую ты отрицаешь? Ты изменился. — Он покачал головой. — То ты эгоистичный негодяй, то настаиваешь на том, что ты благородный.
— Благородный, — насмешливо произнес Роуленд. — Я не знаю значения этого слова, Майкл. — Он не стал говорить о реальной причине, по которой Элизабет вынуждена вступить в брак. Не ему рассказывать Майклу об убийственных тайнах Пимма. Да это и не меняет сущности дела.
Майкл вздохнул.
— У меня есть последний бесплатный совет для тебя.
— Еще совет? О Господи, остановись.
Но Майкл продолжил:
— Предлагаю тебе представить Пимма в брачную ночь, когда он лишает Элизабет Ашбертон невинности. Она вынуждена будет лечь под человека, которого считает убийцей своего отца, и тут не важно, убил он его в действительности или нет.
Крошечный кусочек льда отвалился от замерзшего сердца Роуленда.
— Убирайся к черту! — прорычал он. Роуленд был близок к тому, чтобы схватить кнут и отхлестать Майкла по лицу, чтобы защититься от этого понимающего взгляда. — Чертов идиот.
Этот чертов идиот наконец понял, что исчерпал запас гостеприимства, и ушел.
Роуленд провел остаток вечера, думая о завтрашних скачках. Это будет самый большой и сложный бой за приз.
Когда Весперс была в форме… Он поднял глаза и увидел самого юного конюха с подносом.