Считается, что язык адунаик произошел от адорианского, языка третьей ветви людей, пришедших в Белерианд, – языка, близкого к беорскому, в то время как стоящий отдельный халетский язык окончательно вымер еще до конца Первой Эпохи.
Задолго до переселения на остров Нуменор во Второй Эпохе люди общались с оставшимися в Средиземье эльфами, а также с восточными гномами, заимствуя у них слова. В результате, если человеческое слово не кажется пришедшим из эльфийского языка, оно, скорее всего, происходит из кхуздула.
На адунайском языке жители Нуменора говорили более 3000 лет. Язык развивался в три этапа: древнеадунайский, среднеадунайский и классический адунайский. Нуменорцы свободно владели синдарином, а самые мудрые из них знали квенья. Потомки первого короля острова, Элроса, долгое время носили два имени: настоящее имя на квенья и обычное имя на адунайском. Адунайский язык наиболее часто заимствовали другие обитатели Средиземья. Так, благодаря лингвистическому синкретизму он стал общим языком, также называемым sôval phâre, адуни, вестрон, то есть языком всех народов, говоривших на нем в Третью Эпоху.
Существует несколько разновидностей вестрона. Вестрон, на котором говорили хоббиты, и вестрон, принятый эльфами и знатью Гондора, не совсем идентичны. Язык, на котором говорили эльфы и человеческая знать, был более древним, более формальным и лаконичным.
В конце Второй Эпохи изгнанники из Нуменора, друзья эльфов, вернули эльфийский синдарин в качестве своего родного языка. Но к концу Третьей Эпохи баланс сил изменился. Общий язык – преимущественно язык людей – стал шире употребляться всеми народами, в то время как на синдарине говорили немногие жители Гондора.
Многие изолированные группы людей также сохранили собственные языки: далийский в районе Дейла (его также использовали гномы Эребора) или роханский у рохирримов – этот язык является для вестрона тем же, чем древнеанглийский для современного английского. Толкин «перевел» роханский на древнеанглийский в своей книге, в частности – названия мест и имена людей, например Éomer, Éowyn, Edoras, Théoden, Shadowfax или порода лошадей mearh. Наконец, сосуществовали дунландский язык – возможное ответвление халетского, пришедший в упадок в конце Третьей Эпохи, а также восианский, язык другов. Некоторые диалекты, такие как далийский и роханский, скорее связаны с талиска, чем с адунаик.
Буква и ничто
Должны ли мы предположить, что Толкин выстраивает консубстанциональные отношения между звуком, разговорным языком и существом, которое на нем изъясняется? Равен ли язык существу, которое на нем говорит? Он создан этим существом и, без сомнения, сам в некоторой степени влияет на него. Часто упоминается, что речь орков, отличавшихся уродством, была многословной и изобилующей повторами, а сам язык – вырождавшимся и грубым. Другой пример: язык энтов, непригодный для всех, кроме них самих, воспроизводит лесные шорохи, смесь длинных шепотков и более коротких призывов, собранных в тональную музыкальную цепочку, которую сами эльфы отказались фиксировать в письменной форме. Эльфы, отличающиеся красотой и благородством, говорят на языке, который считается гармоничным. А вот кхуздул гномов, хотя и усвоенный ими у Валы Аулэ, оказывается диссонирующим и нестройным для эльфийских ушей – только два эльфа, Феанор и Пенголод, прилагают усилия, чтобы выучить его, тогда как гномы легко усвоили синдарин, а затем и общий язык. Более того, гномы, как и Валар и энты, боялись раскрывать свои истинные имена даже на надгробиях, считая, что имя давало силу носящему его.
Имя не только порождает сущность, но и отчасти убивает ее. Таким образом, давая вещи название, вы создаете ее, но и убиваете обобщением! В этом Толкин присоединяется к Пифагору и Платону, для которых воплощенная душа сокращалась; тело (по-гречески soma) было одновременно средством выражения смысла (sema), но также и тюрьмой, усыпальницей «попавшей» в него души.
Язык Валар, который не развивался и никогда не нуждался в расшифровке, представляет собой чистое творение, подобное айнулиндалэ – музыке, изначально созданной Айнур.
Если эльфийский и человеческий языки расцвели и разделились на многочисленные разветвления, то мы наблюдаем, что для орков, троллей и других порождений Моргота, а затем и для народов, подвластных Саурону, общий язык нужен лишь как инструмент общения между собой.
Хотя упадок языков возникает из-за исчезновения говорящих на них народов, он также связан с вырождением, вызванным использованием этих языков народами, которые перенимают их, искажая. Так орки, рассеянные по племенам, быстро разучились понимать друг друга и в Третью Эпоху были вынуждены использовать для общения извращенный, дезорганизованный и обедненный общий язык (sôval phâre). Аналогичная ситуация прослеживается и в письменных знаках, в частности в морфологически близких к рунам письменах кирт. Изобретенные эльфами, эти письмена были позже заимствованы людьми, особенно жителями Дейла и Рохана, орками и гномами Кхазад-дума. Все эти народы изменяли их в собственных целях и в соответствии со своими (не)способностями: если орки ухудшили кирт, переписав его знаки более чем схематично, то гномы, напротив, обогатили их, дойдя до изобретения соответствующей скорописи, ставшей столь популярной, что к Третьей Эпохе о ее эльфийском происхождении забыли.