я подловить меня. Мне это напоминает игру "Улови на лжи". А если учесть то, что вру я в каждом втором слове, то можно сказать, что я хожу на лезвии ножа. Если он заподозрит меня во лжи, будет катастрофа. Нет, выгнать меня не выгонят, но экзамены по зельеварению я не сдам, даже если вызубрю все три учебника от корки до корки. - Я слушаю вас очень внимательно, Карл Викторович. Вам, наверное, показалась. Я даже могу тетрадь с конспектом показать. Сказала я и даже для вида полезла в сумку, но профессор улыбнулся и кивком головы показал, что поверил и отпускает меня. Развернувшись, я с гордо выпрямленной спиной вышла за дверь. Облегчённый выдох вырвался из меня, когда дверь в проклятый кабинет была закрыта. Разумеется, никакого конспекта у меня не было. Все знание по зельям я хранила либо дома, либо у себя в голове. И если бы Карл Викторович не поверил мне и заставил достать тетрадь, то я даже не знаю, как бы выкручивалась. Поудобнее перехватив сумку, я пошла в столовую. Есть хотелось просто зверски, да и Сергей меня, наверное, там ждет. Я давно поняла, что если не могу найти Никитина, то он в столовой. Он там, по-моему, прописался, его уже давно кухарки в лицо знают и двойную порцию выдают. Никитин действительно ждал меня в столовой, с аппетитом уминая жаркое. Я присела на соседний стул и достала из сумки питьевой йогурт. Питаться в общепите я не очень любила, считая, что там ничем хорошим не накормят. И хотя школьная столовая несколько раз в год проверяется на санитарию и то, как готовят еду, подобные места не вызывают у меня доверия. Мой друг даже не соизволил поднять свое лицо от тарелки, чтобы посмотреть на меня. Я не сильно обиделась на это, привыкла уже за столько лет дружбы. Важнее еды в жизни Никитина только родители и, наверное, будущая жена, которую он еще не нашел. Но я ей не завидую. Для того, чтобы поговорить с Сергеем, его сначала надо вытянуть с кухни или вытащить из компьютера. Я легонько постучала по столу, привлекая к себе внимание. Друг поднял голову и уставился на меня. - О, Анька, я думала тебя Карл съест, - радостно сказал Сергей. - Не съест, зубы обломает, - отмахнулась я, попивая йогурт. - Я надеюсь ты, не забыл о том, что завтра у нас начинается практика? - Да помню я. Ты лучше скажи, вывесили списки с теми, кто в "Торнадо" на практику отправляется? - Вывесили. Мы туда не проходим, - огорчила друга я. - Почему? - А я откуда знаю? Закрыв бутылку с йогуртом и положив ее в сумку, я встала из-за стола и ушла из столовой. Сергея даже дожидаться не стала, он сто процентов сейчас пойдет за добавкой и фиг его кто дозовется. По крайней мере, мне это ни разу не удавалось. В метро была такая толкучка, что я думала, меня задавят и превратят в фарш. Но либо фортуна повернулась ко мне лицом, мне ничего не отдавили, и я спокойно доехала до своей станции. Быстро работая локтями, я проталкивалась в толпе людей, направлялась к выходу. Когда я наконец выбралась из "консервной банки", мне в лицо ударило теплое солнышко. На дворе еще ранняя осень, солнышко еще радует своими лучами, дождей нет, а ветер теплый. Прекрасная погода для долгих прогулок по городу, но у меня нет время на это, надо быстрее идти домой. Дальнейшая дорога до дома заняла не больше получаса. Если учесть, что обычно я добираюсь за час-два, то это небывалая удача для меня. Главное, чтобы эта удача дотерпела и провела со мной весь день. Приложив ключ к замку, я тенью шмыгнула в подъезд. Совсем недавно мальчишки разбили в подъезде все лампочки, но сейчас тут еще светло, а вот под вечер черт ногу сломит. Один раз я чуть не сломала руку, когда случайно кто-то пролил масло для машин на ступеньки, а я не заметила и поскользнулась. Как я себе ничего не повредила, до сих пор не понимаю. Зато с ключом для двери так легко я не смогла разобраться. Ключ несколько раз выпадал у меня из рук и несколько раз попадал мимо скважины. Мое зрение желает лучшего. Очки у меня дома имеются, но я упорно отказываюсь их носить. Скрипнула дверь, я вошла в коридор и закрыла за собой дверь. - Мам, я дома! - крикнула я, снимая обувь. - Привет, родная. В коридор на инвалидной коляске въехала моя мама, самый близкий и родной для меня человек. Два года назад моя семья попала в аварию, в ней погиб мой отец, а мать села в инвалидную коляску. В тот роковой день мои родители решили съездить к своим старым друзьям. Я же не очень любила семью Люпиновых. Решив не ехать, я закатила скандал, заперлась в комнате и сказала, чтобы они ехали без меня. Они и поехали. На обратном пути в них врезался пьяный водитель. Отец погиб на месте, а мать несколько месяцев провела в операционной. Придя в себя, врачи поставили неутешительный диагноз: паралич нижних конечностей, сильно поврежден позвоночник. Ни человеческие врачи не смогли ничего сделать, ни маги. Осталось только один выход: везти мать в Швейцарию. Там есть самый старый в мире круг магических камней. Но есть небольшая загвоздка: у нас просто нет таких денег. Проживание за границей не дешевое, да и для того, чтобы воспользоваться кругом, нужно заплатить кругленькую сумму. Сколько я потратила сил на то, чтобы вывести мать из депрессии, даже говорить не буду. Но сколько бы ни прошло времени, все равно рана полностью не затянется. Я почти каждую ночь слышу плачь самого родного мне человека, и мое сердце просто разрывается. Я много раз спрашивала себя, а что бы было, если я поехала тогда с ними, не закатила скандал, не отказалась ехать в гости, а просто села и поехала? Возможно, мы бы задержались или выехали раньше. Я винила в этой трагедии именно себя. И сколько бы не прошло времени, я буду это делать. - Как ты провела день? - задала я вопрос, беря коляску за ручки, везя мать в гостиную. - Проснулась, поела, погуляла. Но если честно, то когда пришла Ирина Афанасьевна, мы поели и пошли гулять, а потом мне сделали уколы. Скажи, а зачем они мне? Врачи ведь ясно дали понять, что я не встану с инвалидного кресла. - Не говори так, - резко оборвала я. Опустившись перед мамой, я положила голову ей на колени. Ее руки как в детстве перебирали мои волосы. Раньше я очень любила класть голову маме на колени и наслаждаться тем, как ее тонкие пальцы перебирали мой длинные волосы. - Златовласка моя. Ты пытаешься найти выход из тупика, а его нет. Смирись, как смирилась я. Я покачала головой. Я и сама понимала, что даже если я найду деньги на круг, то даже он не дает сто процентов на то, что мама встанет на ноги. - Пошли, мам, я ужин приготовлю, - сказала я, поднимаясь. Наша кухня была небольшой, но зато очень уютной. Мягкий уголок, черная плита, белая столешница и молочные шкафчики. Эту кухню я помню с раннего детства. Я повернулась в сторону матери с венчиком в руках, и мое сердце сжалось в тисках. Раньше мама была веселой женщиной с длинной русой косой, довольно пышной фигурой, доброй улыбкой и лукавыми серо-голубыми глазами. А сейчас ее место заняла исхудавшая от болезни женщина с впалыми щеками и бледными губами, впалыми глазами и вымученной улыбкой. Не такой я хочу ее видеть, не такой. Когда мама была здорова, у нас на кухне всегда пахло свежей сдобой и корицей, а сейчас на выпечку у меня просто нет время, а у мамы возможностей. Хотя я бы все отдала за то, чтобы вернуть тот день назад и сделать все, чтобы аварии не произошло. - Что будем есть на ужин? - как можно веселее спросила я. Нельзя показывать ей, что я тоже устала и нахожусь в унынии. Нужно быть сильной, не для себя - так для мамы. - Я ничего не хочу. А ты готовь, что хочешь. Какая ты стала взрослая... Я видела, что перед тем, как развернуться и уехать в другую комнату, глаза мамы налились слезами. Со всей злостью стукнув кулаком по столу, я закусила до крови губу, чтобы не взвыть от бессилия. Нужно бороться, нельзя складывать лапки и идти ко дну. Схватив телефон, я начала искать в записной книжке номер старого знакомого. Он был из той категории, о которых не говорят. У многих есть такие знакомые или даже друзья, но про них стараются молчать и не вспоминать лишний раз. Длинные гудки в трубке отдавались в голове звуком набата. Я понимала, что обратного пути уже нет. - А я все ждал, когда же ты мне позвонишь, - услышала я насмешливый голос на том конце. Поборов в себе желание бросить эту глупую затею, я глубоко вздохнула и тихо, чтобы не услышала мама, заговорила. - Андрей, твое предложение все ещё в силе? - Да, конечно. Подъезжай, обсудим, - хмыкнул он и бросил трубку. Я опустилась на холодный пол и устало прикрыла глаза. Только что я ступила на ту тропинку, от которой столько лет бегала. - Родная, а кому ты звонила? - услышала я голос матери из соседней комнаты. - Знакомому, мам, он просил приехать. Я должна уйти ненадолго. Побудешь несколько часов одна, но если не хочешь, я позвоню Ирине Афанасьевне. - Да не надо, я и одна прекрасно справлюсь. - Если что, звони! - сказала я и пошла одеваться. На душе было не спокойно. Не хотелось мне оставлять ее одну, еще и без попечения Ирины Афанасьевны. Не случилось бы чего. Каждый день я вынуждена уходить на учебу и каждый день моя душа мечется как тигр в клетке, переживая за маму. Хоть умом я и понимаю, что она не одна, что если что-то случиться, мне позвонят, но все равно тревожно. Сбежав по лестницы вниз, я вышла из подъезд