Тот первый конкордат был даже частично превзойден новым соглашением между Святым престолом и Итальянской республикой, подписанным в 1984 году кардиналом-госсекретарем Агостино Казароли и председателем итальянского правительства Беттино Кракси. Одним из ключевых результатов, достигнутых благодаря деликатной и щекотливой работе по поиску компромиссных решений, было изъятие из документа определения "религия государства", присвоенного католичеству. Новый текст гласит: "Считается отмененным принцип, изначально зафиксированный Латеранскими пактами, о католицизме как единственной религии итальянского государства".
Важным пунктом нового документа стали изменения в системе содержания клира, согласно которым в пользу церкви теперь отчислялись восемь из каждой тысячи единиц, заявленных в декларациях абсолютно всех налогоплательщиков, за исключением тех граждан, которые ясно и недвусмысленно заявляли о своем желании направить эту сумму на иные цели. Прочие договоренности касаются церковных органов и ценностей, назначения руководства церковных организаций, религиозных праздников, встраиваемых в гражданский календарь, факультативного изучения основ католической религии в школах, уравнивания академических должностей и дипломов ватиканских учебных заведений с итальянскими, защиты культурного достояния религиозного профиля, церковных архивов и библиотек.
Отношения Святого престола с Италией никогда не были простыми и безмятежными, в том числе из-за их очевидной асимметрии. Архиепископ Рино Физикелла, ректор Папского Латеранского университета, резюмировал исследования по этой теме в своей книге "Распавшаяся идентичность" следующим образом:
В силу своей демократической сущности государство должно не только согласиться сравнивать себя с церковью, но ему следует научиться безропотно воспринимать — лишь затем умерять и обуздывать — ее возможное вмешательство в светские дела… Церковь же, взывающая к принципам, происхождение коих божественно и непостигаемо человеком, никогда не сможет одобрить даже малейшего вмешательства государства в основы ее жизни и механизмы функционирования.
Если к такому тезису добавить догмат о папской непогрешимости, то в этих словах настойчиво проглядывает чуть-чуть закамуфлированная временем, древняя, так никогда и не разрешенная идея о политическом верховенстве Святого престола, корни которой восходят к средневековым схваткам папства и империи.
Из ее двойной природы — земной и, скажем так, "небесной" — проистекает и линия поведения церкви, точнее Святого престола, которой она придерживалась во всех тех случаях, когда на нее возводили критику, высказывали подозрения или требовали уточнить позицию. Некоторые истории, рассказанные в данной книге, неплохо это демонстрируют: никакого сотрудничества со следствием, никаких ответов, полное молчание, таинственная уклончивость, как бы ни пытались суд и прокуратура сломить эту броню.
Аналогичный подход долгое время наблюдался и в отношении к скандалу со священниками-педофилами, принявшему с конца 2009 года общепланетарный масштаб. "Тайм", "Шпигель", "Нью-Йорк тайме", "Вашингтон пост", "Ле Монд", "Эль Паис", "Франкфуртер альгемайне", "Ла Репубблика" — заголовки всех крупнейших мировых газет были посвящены этой теме; все негодовали, что папа Ратцингер не допустил даже косвенной аллюзии по поводу этого кризиса в своем пасхальном послании 2010 года. Кто-то потребовал его "отставки", другие ("Шпигель") заговорили без обиняков о "проваленной миссии".
Несмотря на это (или же по причине этого), реакция церковной иерархии была в первый момент невнятной. Она словно пребывала в недоумении относительно того, как такая низменная, грязная история сумела обойти все препоны привычной прозорливости и предусмотрительности ватиканской дипломатии. Впрочем, так называемые sollicitatio ad turpia (сексуальные домогательства во время исповеди) еще с XVI века были кошмаром для церкви, настолько большим было число священников, запятнавших себя этим преступлением (и грехом). Поначалу ватиканские власти с возмущением говорили об атаке на понтифика, самом настоящем "заговоре". При этом на второй план отодвигался более серьезный аспект: священникам вменялись в вину тысячи случаев изнасилования несовершеннолетних (многие из которых были инвалидами), а также сокрытие этих чудовищных эксцессов, непроницаемое молчание иерархии и самой Конгрегации доктрины веры (бывшего Сант-Уффицио), в свое время четверть века возглавлявшейся кардиналом Йозефом Ратцингером. Любые попытки тщательного расследования пресекались.