Вероника подняла голову. Она чуть не плакала.
— Он голодный. А у меня нет даже молока.
— У меня есть, — отозвался Роберт. — Можно мне подойти?
— Да! Нет! Нет! Ты его отберешь у меня. Она прижала Дэниела к себе.
— Ты сама дашь ему поесть. — Луиза протянула руку, и Роберт вложил ей в ладонь термос, а она протянула его Веронике. — Возьми. Пожалуйста, будь осторожна. Он уже умеет пить из чашки. — Вероника взяла термос. — Я не буду его отнимать. Обещаю. Верь мне.
Вероника отвинтила крышку, не выпуская Дэниела из рук. Потом она поднесла к его губам молоко, и ребенок принялся жадно пить его.
— Смотри. Ему нравится.
Луиза подошла поближе. Теперь она увидела, что малышу тоже досталось.
— Когда он поест, почему бы тебе не отнести его домой в его милую детскую?
Вероника поцеловала мальчика, потерлась щекой о его щечку, и Луиза поняла, что она теперь в своем недоступном для других мире, где есть только она и Дэниел. Интуиция подсказала ей, что если оставить ее в этом мире, то можно легко увести с опасного места.
— Да, — задумчиво произнесла Вероника. — Становится прохладно. Дэниелу пора обратно в постельку.
— Можно мне пойти с тобой? — с замиранием сердца спросила Луиза.
Это было важно. Если бы Вероника сказала «нет», она бы все равно доверилась ее материнским чувствам, а сама молилась бы, чтобы все обошлось.
Роберт и Майкл все поняли и отошли подальше, не желая мешать Луизе.
Вероника дала Дэниелу еще молока, и у Луизы сердце разрывалось на части, когда она видела маленькие ручки, тянувшиеся к чашке. Она очень хотела схватить его, прижать к себе, но заставила себя отступить на шаг, понимая чувства Вероники и то, что безопасность Дэниела пока еще целиком в ее власти.
— У него прелестная детская, — сказала Вероника. — Вся голубая. — Она поглядела на Луизу. — Говорят, голубой цвет — цвет печали, а для меня он самый счастливый, потому что это цвет Дэниела.
— Ты счастлива, потому что Дэниел счастливый ребенок, правда? — спросила Луиза. — Мне бы очень хотелось посмотреть на него, когда он будет в своей кроватке.
Вероника решилась.
— Пойдем. — Ее глаза сияли. — Я искупаю Дэниела и уложу его в кроватку. А ты будешь смотреть.
— Вот и хорошо.
Едва Вероника ступила на тропинку, как из-за скалы появились жандармы.
— Эй, мадам Барух! — громко крикнул Жан-Ив. — Что это вы делаете? Крадете чужих детей? — Он вытянул руки и пошел на нее. — Давайте его сюда, мадам.
— О Боже! — Роберт схватился за голову. — Я думал, они хоть чему-то учат полицейских.
Майкл выругался.
Все смотрели на Веронику, ожидая ее реакции. Луиза махнула жандармам, чтобы они замолчали, и, рассчитывая, что Вероника не успела выйти за пределы своего мирка, подумала, что она не слышала их. Она совсем не показалась ей испуганной.
— Извините?
Ги не видел, как Луиза махала рукой.
— Отдайте ребенка, мадам. Мы и так потратили много времени. Вы не можете взять его себе. Он не ваш.
Он не ваш. Вероника как будто проснулась, в страхе огляделась и закричала, как раненый зверь. Мгновение спустя она уже бежала прочь.
— Вероника! — позвал Майкл.
Он оттолкнул жандармов и бросился за ней.
— Вероника!
Майкл обратил внимание, что Вероника бежит не как обычно. Ноги плохо слушались ее. Она то и дело спотыкалась. Одеяло развернулось и мешало ей. Тем не менее она не останавливалась, и самое опасное место в скалах было все ближе и ближе.
— Идиоты! — крикнул Роберт. — Видите, что вы натворили?
— Боже мой, какие же дураки, дураки,— повторяла Луиза, не в силах сдержать ярость. — Вы не видели, в каком она состоянии?
И она заплакала.
Ничего не понимая, жандармы переглянулись.
— Мы хотели помочь, — сказал Ги и замолчал.
Его никто не слушал, кроме Жан-Ива, так как Роберт и Луиза побежали следом за Майклом. Жан-Ив пожал плечами. Жандармы последовали за остальными, но гораздо медленнее. Им совсем не улыбалось оказаться внизу с разбитыми головами, ведь они-то знали, что здешние скалы очень опасны.
По лицу Вероники градом катились слезы.
— Он сказал, что ты не мой, — рыдала она, прижимая к себе Дэниела. — Но я тебя все равно не отдам. Я не могу.
Вероника выбежала на край тропы. Она огляделась. Наверх или вниз? И она стала спускаться. Вниз полетели камни.
— Вероника! — кричал Майкл. — Подожди, пожалуйста. Вероника, Вероника, я помогу тебе. Я помогу тебе и Дэниелу.
У Вероники подвернулась нога...
Роберт и Луиза с ужасом смотрели, как от скалы отломился кусок и полетел вниз. Жандармы тоже остановились и перекрестились.
— Боже, — молилась Луиза, — помоги Веронике и Дэниелу.
Она сама не знала, как у нее вырвалось имя Вероники, но она уже не ненавидела ее. Единственное, о чем она думала сейчас, — это о спасении их обоих.
Майкл бросился к Веронике.
— Родная, все будет в порядке. Пусть Роберт возьмет Дэниела. Пожалуйста, послушайся меня.
— Нет.
Майкл повернулся к Роберту:
— Если я возьму их на руки, ты меня подстрахуешь?
— Да.
Луиза затаила дыхание.
— Боже...
Майкл медленно отрывал Веронику от земли.
— Боже, пожалуйста...
Роберт уже держал Веронику. И она, и Дэниел были в безопасности.
У Майкла от нечеловеческого напряжения опять разболелась грудь. Он видел Луизу, заворачивавшую Дэниела в одеяло, видел Веронику... Он улыбнулся. Все в порядке. Неожиданно он вспомнил, как сорок лет назад ходил с матерью в церковь и какой блаженный покой снисходил на него, когда священник клал руку ему на голову. Теперь он ощущал то же самое. Он спас Веронику и Дэниела и получил отпущение грехов. Теперь я мог бы помолиться, подумал Майкл. Теперь я получил бы ответ.
— Майкл, — услыхал он голос Роберта. — Ты можешь идти? Давай руку.
— Майкл.
Луиза смотрела на него и улыбалась ему сквозь слезы. Она простила Веронику. Вот и все. Майкл почувствовал, как нарастает боль в груди, и все понял. Он спас Веронику и Дэниела, чтобы потерять их. Я получил отпущение, думал Майкл. И это все. Я должен быть доволен и этим. Он упал.
— Роберт! — закричала Луиза. — Роберт, иди сюда. Майклу плохо!
— Нет, — прошептал Майкл, не зная, слышит она его или нет, и вспомнил, что он не все сказал. — Позаботься о Веронике.
— Мы позаботимся. Не волнуйся.
— Где больно? — спросил подоспевший Роберт.
Но боли больше не было. Майклу показалось, что яркое солнце осветило серое декабрьское небо, которое вдруг стало по-летнему голубым. Он устало закрыл глаза и неожиданно увидел знакомую фигурку на скале. Майкл подождал, зная, что она сейчас повернется и он увидит лицо. Так и случилось. Он сразу понял, почему фигура показалась ему знакомой.
ЭПИЛОГ
Бетти налила себе много джина и мало тоника.
— Нельзя пить один джин.
Роберт рассмеялся.
— Мне уже шестьдесят девять лет, и мне все равно, что будет с моей печенью.
— Это почему же?
— Семьдесят звучит ужасно.
В комнату вошла Луиза.
— Твоя мать решила упиться до смерти, потому что не хочет быть семидесятилетней.
— Ты все такая же, мама, — рассмеялась Луиза. — Ты нам нужна.
— Глупости. Скоро Дэниел пойдет в школу. Дети Гордона уже взрослые. Никому я не нужна.
Луиза села рядом с матерью.
— Ты скучаешь о Мистере Пухе?
Бетти вздохнула.
— Я его перекормила. Роберт мне сказал, что вы берете с собой Гордона со всей его семейкой и куда-то уезжаете. Никому я не нужна.
— Нужна, бабушка! — завопил Дэниел. — И мама говорит, что ты могла бы поехать с нами, если бы мы сумели вытащить тебя из твоего проклятого дома.
— Сколько раз я тебе говорила, что нельзя ругаться?