— Не молчи, — горячий шепот в ухо, и влажный язык проходится по ушной раковине огненным движением. — Ты обещала меня поправлять. Направлять. Я честно расплачиваюсь за свой проект.
У меня между ног влажно. Это чувствуя я, это чувствует он. Нет необходимости говорить это словами, кроме того, что Теккера от этого кроет.
— Мне нравится, — мне горячо, и сладко, и каждая моя клетка, включая пальцы на ногах, хочет. — И когда грудь, тоже. Мне нравятся предварительные ласки больше, чем секс.
Первый раз я говорю парню это. Наверное, надо было раньше решиться на что-то такое. На договорные отношения. Когда нет личного, нет страха обидеть. И можно честно говорить все, что угодно. Все, что чувствуешь. Чего хочешь.
— А что нравится тебе? — Я сглатываю, потому что он задирает мой бюстгалтер к горлу, и целует, лижет, прихватывает губами и зубами. — Кроме разговоров?
Он поднимает голову от моей груди, и улыбается. Соблазнительно, нахально, пьяно — так, что я, возможно, сейчас кончу от одной этой улыбки!
— Всё.
Его пальцы рисуют узоры на внутренней поверхности бедра. Находят, наконец-то, дорогу под трусики, скользят, гладят, раздвигают складки, и чертят что-то легчайшими касаниями. Мне хочется. Хочется подставляться этим пальцам. Хочется наплевать на собственные условия, и потребовать всего и сразу. Мне просто хочется.
Мой выдох “Да-а-а!” как команда.
Вивьен подхватывает меня под зад, два шага — и мы возле кровати. Моя прекрасная светло-шоколадная строгая юбка летит в сторону, запущенная рукой Теккера. Он тянет с меня блузку, а когда я застряю в застегнутых манжетах, злодейски ухмыляется (мамочки, прекрати это, Теккер, а то еще разок вот так ухмыльнешься — и мне уже будет ничего не надо!), и зафиксировав мои руки блузкой, набрасывается на мою грудь, как голодный. Сосет, втягивает в рот так, будто хочет меня сожрать, но не знает, с какой груди начать, левой или правой.
Я всхлипываю и выгибаюсь навстречу, насколько могу, ведь он держит мои руки, в голове все плывет. Дергаю локтями: мне нужно, нужно немедленно освободиться, мне нужно, необходимо содрать с него футболку…
Он стягивает ее сам.
Затем тянется к моим запястьям, мимоходом прижимаясь торсом к голой груди, и это неожиданно восхитительно. Два движения — и моя блузка повисает на стуле поверх его футболки, следом отправляется лифчик, он стягивает с меня трусы, и я, торопливо переступив, отфутболиваю их куда-то в сторону юбки.
Вивьен расстегивает ремень, вжикает молнией и стаскивает брюки вместе с бельем в рекордное мгновение.
Он роняет меня на кровать, нависает надо мной, опираясь на кровать одним коленом, здоровенный, возбужденный.
Ну, что ты там копаешься, я ведь так хочу!
Кто сказал про долгую прелюдию? Я?! Да никогда такого не было!
Треск фольги, и я, приподнявшись на локте, смотрю как Вивьен раскатывает презерватив по члену — ровному, большому, красивому. И это зрелище заводит еще сильнее, потому что оно означает, что сейчас, вот сейчас-сейчас!
И когда это весомое тело опускается на меня сверху желанной тяжестью, я оплетаю его руками и ногами, и мы целуемся, то сплетая языки, то ловя друг друга губами. И я прогибаюсь ему навстречу, когда чувствую, как член ищет вход, а потом перехватываю его рукой, и ласкаю себя головкой, размазывая смазку по нему и по себе, трусь, ловя сладкие крохотные молнии…
И направляю его внутрь.
Давление. Наполненность. Медленное, плавное движение туда, а затем назад. И снова — не торопясь, давая мне привыкнуть.
Я хочу так, что мне не надо привыкать, но бережность оценила, спасибо.
Снова. И снова. И еще раз.
Теперь, когда мы оба мокрые, член скользит во мне легко, а ощущается восхитительно. Вив ловит этот момент.
И ухмыляется.
И добавляет ход.
Толчок, толчок, толчок!
Быстрей, быстрей, быстрей — я извзиваюсь и подмахиваю навстречу, и закусываю губы, чтобы не заорать.
Комната звукоизолирована давно, но мне все равно неловко. А потом Вив меняет угол, и его ствол на каждом толчке скользит по клитору.
И я забываю про неловкость.
И звонкое “Да-да-да!” дает отмашку, от которой Теккер срывается в бешеный ритм.
Толчок, толчок, толчок. Под веками темно. Толчок, толчок, толчок.
Так хорошо, хорошо, еще, пожалуйста…
Вот оно!
Дыхание перехватывает.
Я выгибаюсь.
Нахлынувший оргазм оказывается ярким, как с самой собой.
А навалившийся сверху через несколько мгновений Теккер — тяжелым, как гранитная плита.
—
Только толкнув дверь аудитории на следующее утро я неожиданно поняла, что все же волновалась.