Ева увидела, что ее подозреваемый вошел в систему и ввел свои данные.
– Вот он. – Рорк прикоснулся к ее руке и увеличил часть кадра. – Сканер.
Ева увидела изящную серебряную коробочку, напоминавшую футляр для визитных карточек. Молодой человек вынул из угла коробочки тонкий проводок и воткнул кончик в боковой порт компьютера.
– Молодец! Я никогда не видел таких миниатюрных сканеров, – сказал Рорк. – Не удивлюсь, если он сделал его своими руками. Я думаю…
– Размышлять будешь потом, – осадила его Ева. – Стоп! Он заметил, что мы его вычислили.
Тело убийцы напряглось, лицо вытянулось. Теперь он казался не высокомерным и самодовольным, а ошеломленным и испуганным. Глаза за модными очками беспокойно осмотрели зал. Он отключил сканер и склонился над клавиатурой, приняв вид классического компьютерного фанатика.
– Инициирует вирус, – негромко сказал Рорк. – Потеет, но знает, что делает. Загружает его.
Убийца дрожал, то и дело вытирал губы тыльной стороной ладони, но не сводил глаз с монитора. Потом вскочил и бросился к дверям, спотыкаясь о столы и расталкивая посетителей. Дверь закрылась, преступник исчез, но Ева успела заметить, что он повернул направо.
– Смылся. Смылся за две минуты. Полицейские прибыли на целую минуту позже.
– Точнее, за девяносто восемь секунд. Так показывают часы, – поправил Рорк. – Он действует быстро. Очень быстр.
– Да, но его трясет. Он отправился в верхнюю часть города. Испугался и побежал домой.
ГЛАВА 8
Чтобы перестать трястись, ему понадобился целый час. А также два стакана виски и успокоительное, которое Люциус добавил во второй стакан.
– Это не должно было случиться! Это невозможно!
– Кевин, возьми себя в руки. – Люциус достал сигарету, приправленную «Зонером», раскурил ее и закинул ногу на ногу. – Лучше подумай, как это случилось.
– Они сумели узнать название счета. Защищенного счета.
Раздосадованный Люциус выдохнул дым.
– Ты говорил мне, что для этого им понадобится несколько недель.
– Видимо, я их недооценил, – с раздражением бросил Кевин. – Но этого все равно было недостаточно, чтобы навести их на наш след! Как они сумели вычислить, что я нахожусь именно в этом клубе, да еще так быстро? У полиции нет ни возможностей, ни оборудования, ни людей, чтобы следить за каждым киберклубом в городе и за каждым имеющимся в клубе компьютером. Тем более что я усовершенствовал стандартную систему защиты от несанкционированного доступа.
Люциус затянулся и лениво выпустил струйку дыма.
– Есть шанс, что им просто повезло?
– Нет, – сквозь зубы ответил Кевин. – Они использовали сверхсовременное оборудование и классного компьютерщика. – Он покачал головой. – Господи, что человеку с такими мозгами делать в какой-то вонючей полиции, если в частном секторе он мог бы грести золото лопатой?
– Ладно, в конце концов, игра стоит свеч. Это возбуждает.
– Возбуждает? Я чуть не попался! Меня бы арестовали и предъявили обвинение в убийстве.
«Зонер», как всегда, делал свое дело.
– Но ты же не попался. – Желая успокоить друга, Люциус наклонился и похлопал Кевина по колену. – Пусть они умные и искусные, но мы умнее. Главное, что ты предусматривал такую возможность и был готов к ней. Заразил вирусом целый клуб. Очень мило. Ты снова появишься в заголовках всех газет. – Он вздохнул. – И заработаешь на этом кучу очков.
– Они увидят мое изображение на дискетах видеокамер, но это не страшно. – Кевин втянул в себя воздух и медленно выдохнул. Люциус всегда был его утешителем; одобрение друга позволяло справиться с нервами. – А ведь я не стал бы изменять внешность, если бы клуб был расположен хоть немного подальше.
– Судьба! – Люциус засмеялся, заставив друга улыбнуться. – Судьба есть, верно? И она на нашей стороне. Кев, наши дела идут все лучше и лучше. Ты позаботишься о счете? Создашь новый?
– Да. Без проблем. – Кев пожал плечами. В мире электроники он мог все. – Люциус, они сообщили публике много подробностей. О «чатах», о наркотиках… Может быть, сделаем перерыв?
– На самом интересном месте? Нет уж. Чем больше риск, тем сильнее возбуждение. Наконец-то мы нашли стоящего противника. Игра становится по-настоящему азартной.
– Я мог бы оставить счет открытым, – задумчиво сказал Кевин. – И положить туда приманку.
– Ага! – Люциус хлопнул ладонью по ручке кресла. – Тебя тоже увлекла игра? Подумай об этом во время завтрашнего свидания. Представь себе, что вы с дамой обсуждаете эту ужасную новость за бокалом вина. Она слегка дрожит, сочувствуя судьбе своих покойных сестер. И не подозревает, что скоро сама разделит ее. О боже, как это тонко! Во всяком случае, ясно одно: скучать нам не придется.
Кевин чувствовал, как виски бежит по его жилам; голова слегка кружилась, но это было даже приятно.
Совершенно успокоившись, он взял у друга сигарету и затянулся.
– Да уж, пока что такая беда нам не грозит. Я уже знаю, что надену завтра. И как буду выглядеть. Эта Моника такая же сексуальная, как ее имя… – Он помедлил, боясь разочаровать Люциуса. – Только я не знаю, смогу ли дойти до конца. Не знаю, смогу ли убить ее.
– Сможешь и убьешь. Нельзя снижать планку, – с улыбкой ответил ему Люциус. – Подумай вот о чем, Кевин. Прикасаясь к ее обнаженному телу, утопая в нем, ты будешь знать, что больше никто этого не сделает. Что ее последним ощущением в жизни будет ощущение движений твоего члена.
Кевин почесал в затылке.
– Знаешь, в этом действительно что-то есть. Во всяком случае, приятно сознавать, что она умрет счастливой.
Ледяному смеху Люциуса откликнулось громкое эхо.
Пибоди всегда старалась сбросить лишний вес и поэтому вышла из метро за шесть кварталов от дома Евы. Впрочем, у нее была еще одна причина для этой пешей прогулки. Наказание за грех. Это решение было достойно настоящего квакера. Конечно, таких понятий, как грех и наказание, в их общине не существовало – только равновесие и отсутствие равновесия. Но различия между этими понятиями были тонкими и несущественными.
Она выросла в большой небогатой семье, все члены которой верили, что каждый человек должен исполнить свое предназначение, и считали, что следует быть честным с самим собой. Пибоди тоже стремилась быть честной с самой собой и считала себя городским полицейским, который в данный момент пытается сохранить… э-э… да, равновесие.
Правда, сейчас она тосковала по родным. По взаимной любви и простоте нравов, которые царили в их семье. Черт побери, может быть, ей и в самом деле следовало взять несколько отгулов, посидеть на материнской кухне, уплетая домашнее печенье, и отдаться простым человеческим чувствам?
Ибо Пибоди действительно не понимала, что с ней творится. Почему ей грустно, почему она не находит себе места и так недовольна собой? Ведь она получила то, чего хотела больше всего на свете. Она была копом, чертовски хорошим копом и работала под началом женщины, которую считала совершенством. За последний год она многому научилась. Не просто технике, но тому, что отличает хорошего полицейского от выдающегося, который не стремится поскорее закрыть дело, а копает глубже и неравнодушен к жертвам преступлений. Который всегда помнит о них.
Пибоди знала, что с каждым днем работает все лучше, и могла гордиться этим. Кроме того, ей нравилось жить в Нью-Йорке и следить за тем, как изменяется его облик от квартала к кварталу. «Этот город полон, – думала она. – Полон людей, сил, действия». Конечно, можно было бы съездить домой и посидеть на материнской кухне, но она никогда не смогла бы снова поселиться там. Ей требовался Нью-Йорк.