Женщина продолжала твердить свое, заглядывая в окно к Максу. Он не обращал на нее внимания, только поморщился, когда она постучала костяшками пальцев по стеклу.
– Может, скажешь мне, почему ты плакала?
Подбородок Джули вызывающе вздернулся. Она стыдилась своих слез и уж тем более не ожидала, что он их увидит. И вообще у нее выдался тяжелый день.
– Это же мой развод. Что хочу, то и делаю. Захочу – могу поплакать.
– Верно подмечено.
– Раз уж мы играем в «Угадайку», скажи, зачем ты меня целовал?
– Может, я такой же чокнутый, как и ты?
Джули опять обиделась:
– Я не чокнутая.
Макс уже открыл рот, чтобы ответить, но передумал и лишь бросил на нее раздосадованный взгляд.
– Сделай мне одолжение: сиди тихо и ничего не говори, пока мы не выйдем из машины, хорошо?
– Отлично.
Джули устроилась поудобнее в ожидании развития событий. Пламенный поцелуй сказал ей все, что она хотела знать, так что теперь пусть Макс ворчит, если ему хочется.
«Блейзер» углубился в жилой район, свернул на одну улицу, потом на другую… Здешние дома были совсем не похожи на дом Джули: маленькие, старой постройки, с крошечными – размером с почтовую марку, – аккуратными зелеными двориками. Деревья попадались редко. В тот самый момент, когда Макс остановил машину у тротуара, Джули вдруг поняла, что эта улица ей знакома. Она огляделась по сторонам и не сдержала улыбки. В прошлый раз она была здесь посреди ночи, но решила, что не ошиблась: Макс привез ее к себе домой.
Жизнь повернулась к ней светлой стороной.
Джозефина тоже, очевидно, узнала знакомые места: она поднялась и возбужденно залаяла. Макс окинул их обеих не слишком ласковым взглядом и вытащил ключи из зажигания. Стоило ему открыть дверцу, как Джозефина стремительно пробежала по двум парам коленей и выскочила из машины.
– Она без ошейника, – встревожилась Джули.
– У Джозефины есть свои недостатки, видит бог, у нее их полно, но, в отличие от некоторых, она не убегает, как ненормальная, куда глаза глядят.
Джули ощетинилась, но Макс покинул машину, прежде чем она успела ответить. Она открыла свою дверцу и тоже вышла, не давая ему проявить любезность и помочь ей.
– Это ты на меня намекал? – спросила она подозрительно вежливым тоном, огибая «Блейзер» ему навстречу.
Он остановился, поджидая ее на краю тротуара. Темные очки уже были у него на носу. Глаз она не видела, но его поза со скрещенными на груди руками была вполне красноречива: может, он и проявил слабость, привезя ее к себе в дом, но особой радости по этому поводу не испытывал.
– Ты хоть понимаешь, что весь этот бардак на перекрестке случился из-за тебя? – Его голос, всегда по-южному медлительный, сейчас звучал отрывисто.
Джули подошла к нему и встала, воинственно подбоченившись
– Из-за меня?! Это ты бросил машину посреди дороги!
– Потому что ты, как ребенок, выскочила из машины посреди дороги и убежала. И что, по-твоему, я должен был делать? Взять и уехать, оставив тебя шататься бог знает где?
– Хочешь верь, хочешь нет, но мне хватило бы ума вызвать по телефону такси и отправиться куда надо, то есть назад в магазин.
– Так я и поверил, – пробормотал Макс сквозь зубы, но Джули расслышала и уже раскрыла рот, чтобы распять его словами, когда его окликнул женский голос:
– Макс! Макс! Ты не видел моего Гаса?
Макс повернулся на голос. Приложив ладонь козырьком к глазам, Джули разглядела маленькую старушку в домашнем ситцевом платье в цветочек, стоящую на крылечке третьего от них дома.
– Нет, не видел миссис Лейферман, – вежливо отозвался Макс.
– Нет, ты не представляешь, что это за человек! Я его послала вынести мусор, а он пропал! Бьюсь об заклад, пошел за угол покурить!
– Не удивлюсь, если окажется, что вы правы. – Макс бросил быстрый взгляд на Джули, взял ее за руку и направился к дому, уже привычным жестом ведя ее за собой. – Всего хорошего, миссис Лейферман. Миссис Лейферман помахала в ответ.
– Она подруга моей бабушки и самая большая сплетница в Чарлстоне, – тихо пояснил Макс, отпирая дверь. – Наверняка она вышла только для того, чтобы поглядеть на тебя. В следующий раз, когда буду навещать бабушку, меня ждет допрос третьей степени.
Он свистнул Джозефине, и она действительно тотчас же прибежала на зов, потом загнал в дом обеих «зловредных сучек». Входя, Джули заметила, что миссис Лейферман все еще стоит на своем крыльце и смотрит в их сторону.
– Соседки шпионят за тобой, а потом доносят твоей бабушке?
Эта мысль так насмешила Джули, что она решила больше на него не сердиться.
– Бабушка когда-то жила в этом доме, и они были ее соседками. Я выкупил у нее дом пять лет назад, когда она решила переехать к своей сестре, а я развелся. В доме почти все по-прежнему, я только выбросил кое-какие безделушки. Дедушкин «Шевроле» пятьдесят пятого года выпуска все еще стоит в гараже. А с месяц назад тетя Роза продала свой дом, и они с бабушкой вместе перебрались в дом для престарелых. Вот тогда-то мне и досталась опека над Джозефиной. Но, как бы то ни было, бабушка все еще поддерживает связи с соседями.
– Мне кажется, это очень мило.
Дом выглядел именно так, как ей запомнилось: полутемный, прохладный, уютно обжитой. Шторы были опущены, чтобы хоть немного защитить помещение от беспощадного солнца. Диван, кресла и телевизор стояли на своих местах. Разница состояла лишь в том, что кипа газет и журналов уже не валялась на полу возле кресла. Приглядевшись, Джули обнаружила, что они перекочевали на телевизор, и широко улыбнулась:
Джозефина явно приучила Макса не разбрасывать бумаги по полу.
– Ну да, не тебе же с этим жить.
Ворчливый, как никогда, Макс закрыл за ними дверь, отрезав миссис Лейферман путь к дальнейшему наблюдению, снял темные очки и бросил их на столик в крошечной прихожей. За ними последовал пистолет, извлеченный откуда-то из-за спины. Тем временем Джозефина посмотрела на Джули, повиляла хвостиком, словно извиняясь на своем собачьем языке, и устремилась в кухню.
– Не пытайся затеять со мной ссору, – сказала Джули Максу через плечо. – Ничего у тебя не выйдет.
– Милая, я просто не понимаю, о чем ты говоришь.
Макс подошел к ней сзади. Джули только открыла рот, чтобы отбрить его – потом она так и не смогла припомнить, что именно собиралась сказать, – как он обнял ее сзади за талию и его ладони накрыли ее груди.
От удивления она напряглась всем телом и вздрогнула, в крови вспыхнули огненные шутихи желания.
– Ладно, – сказал он. Его дыхание всколыхнуло волосы у нее на голове, его большое сильное тело прижималось к ней. – Ты получила, что хотела. Мы здесь одни. Если ты не передумала и все еще хочешь с кем-то переспать в отместку Сиду, я к твоим услугам.
Что-то в его тоне – во всем его подходе – подсказало ей, что он хочет ее шокировать или рассердить, чтобы она отказалась. А ведь если бы к этому времени, подумала Джули, стоя неподвижно, пока его руки сжимались и возбуждающе стискивали ее груди, она не изучила его настолько хорошо, чтобы догадаться о его намерениях, он мог бы и преуспеть.
Но она его раскусила.
Джули повернулась к нему лицом, обняла за шею и отстранилась на минутку, чтобы оценить ситуацию. Ее обнаженные руки казались загорелыми, тонкими и изящными на фоне его пестрой рубашки с пальмами и попугаями. Футболка ослепительно белела по контрасту с бронзовой кожей у него на шее. Хотя Джули была на каблуках, она не доставала макушкой до его носа, и это лишний раз напомнило ей, какой он большой. Он хмурился, глядя на нее сверху вниз, его рот все еще был недовольно сжат.
Но у Макса, решила Джули, даже недовольство выглядело сексуально. Он был сексуален в любом настроении. Пусть дуется, если хочет, она согласна терпеть его недовольство.