– И тебе привет, – мягко ответил Макс, закрывая дверь.
Как всегда щегольски одетый, в белом костюме с черной рубашкой и черным галстуком, Хинкл встал посреди комнаты, подбоченившись и меряя друга негодующим взглядом. Макс прошел мимо него, подхватил со столика бутылку с пивом и допил все до дна. Он повел бутылкой в сторону напарника:
– Пива хочешь?
– Нет, черт тебя возьми, я не хочу пива. Я хочу знать, какого хрена ты опять вынюхиваешь вокруг Карлсона? Я как понял, что за объект снимаю, так чуть в штаны не наделал. Хотел позвонить, но ты же по сотовому опять не отвечаешь! А дома трубку снял и молчишь. Так вот, спрашиваю в лицо: что ж ты, гад, делаешь, а?
Макс хотел было объяснить, что это Джозефина сняла трубку домашнего телефона, а не он, но решил, что дело того не стоит. Вместо этого он спросил:
– Снимки сделал?
– Ты хочешь знать, сделал ли я… – Хинкл чуть не взорвался. – Плевать я хотел на снимки! Мы не пустим их в ход. Слыхал? НЕ ПУСТИМ! Помнишь, что было, когда ты в последний раз с ним сцепился? Мы с тобой тогда служили в полиции, ты не забыл? Все у нас с тобой шло отлично. И что дальше? Ты вбил себе в голову, что тебе нужен Сид Карлсон. Ты хотел его прижать, а кончилось тем, что это он тебя прижал. Он тебя по стенке размазал и меня заодно. Второй раз я не дам себя размазать и тебя тоже не дам, если это в моих силах. Взгляни правде в глаза, Макс! Тебе не взять Сида Карлсона. Попробуй только, и он сделает из тебя котлету, только на этот раз я не…
Хинкл оборвал себя на полуслове, выпучив глаза и уставившись куда-то за спину Макса. Макс понял, что запахло жареным, и оглянулся. Ну, конечно, в дверях стояла Джули – босиком, утопая в его белом махровом халате. Ее волосы были собраны воздушным узлом на макушке, ее прекрасное лицо было чисто умыто, огромные темные глаза вопросительно перебегали с Хинкла на него и обратно.
– Джули, познакомься с моим напарником. Это Джордж Хинкл.
Ничего другого Максу в голову не пришло, поэтому он решил представить их друг другу. Хотя бы частично. Он решил, что не стоит открывать Хинклу, кто такая Джули, а не то Хинкл обязательно психанет. Макса в эту минуту занимало другое: что она успела услышать? Он пристально вгляделся в нее, но ответа так и не нашел.
– Джули… Карлсон? – задохнулся Хинкл, глядя на нее так, словно перед ним возникла шипящая шестифутовая кобра, а не ослепительная красавица в купальном халате.
А Макс еще хотел умолчать о ее фамилии! Он был удивлен тем, что его напарник вообще ее узнал, да притом вот так сразу. Но в комнате теперь было светло, у Хинкла один только Карлсон и был на уме, к тому же Хинкл тоже работал охранником на свадьбе у Карлсона и, уж конечно, запомнил такую красотку, как Джули. Ни один мужчина в возрасте от десяти до девяноста не смог бы ее забыть. И откуда ему знать, может, Хинкл тысячу раз видел ее в городе после свадьбы? Он тоже был кровно заинтересован в том, чтобы знать все о Сиде, хотя бы для того, чтобы держаться от него подальше.
– Джули наша клиентка, – пояснил Макс.
Он сказал чистую правду, хотя любому было ясно, что Джули далеко не просто клиентка. Часто ли клиентки входят к нему в гостиную в его купальном халате на голое тело и явно прямо из душа?
– Привет, – проговорила Джули.
Она не улыбнулась, но Макс так и не смог решить, слышала она что-то неположенное или нет.
– Дерьмо, – проворчал Хинкл, переводя взгляд на Макса. Макс встретил его потрясенный взгляд невозмутимо. Опомнившись, Хинкл повернулся к Джули:
– Извините, мэм, это я не вам.
Его взгляд приковался к чему-то на полу, выражение лица опять переменилось. Проследив за этим взглядом, Макс понял, что его партнер только что заметил платье Джули на полу. Видимо, Джули тоже это поняла: она шагнула вперед, с похвальным достоинством подняла платье и перекинула его через руку.
– Вы были недавно в моем доме, правда? – спокойно и сдержанно спросила она у Хинкла. Мысленно Макс ей аплодировал: она не позволила ни Хинклу, ни ему увидеть смущение, которого не могла не испытывать. – Я слышала, как вы говорили с Максом по телефону. Вы… вам удалось заснять моего мужа с подружкой?
Хинкл сглотнул.
– Я… это… – Он повернулся к Максу. – Слушай, не мог бы я переговорить с тобой минутку с глазу на глаз?
– Ему удалось, – ответил Макс за Хинкла, обращаясь к Джули.
Она посмотрела на него, но он так ничего и не сумел прочитать в загадочной глубине ее глаз.
– Я пойду оденусь. – Она направилась в спальню, но на полпути обернулась через плечо:
– Рада была познакомиться, мистер Хинкл.
Хинкл выдавил из себя болезненную гримасу, долженствующую означать улыбку.
– Я тоже, миссис… м-м-м… Карлсон.
Лицо Джули по-прежнему ничего не выражало, и Макс насторожился. Либо она слышала что-то не предназначенное для ее ушей, либо все еще была погружена в свое послепостельное похмелье. В гостиной установилось молчание, ничем не нарушаемое, пока в отдалении не послышался щелчок закрывающейся двери спальни.
Потом Хинкл, уже близкий к апоплексии, набросился на напарника с удвоенной силой.
– Какого хрена ты тут делаешь? – потребовал он объяснений яростным шепотом. – Ты трахаешь жену Сида Карлсона, ослиная задница! Ты что, совсем из ума выжил?
Отрицать очевидное было бесполезно. Макс поставил бутылку из-под пива обратно на столик, сунул руки в передние карманы джинсов, покачался с пятки на носок и задумчиво посмотрел на Хинкла.
– Как я уже говорил, Джули – наша клиентка. Она наняла меня… нас, чтобы узнать, не обманывает ли ее муж. Как ты мог убедиться, он ей изменяет.
– Ты, сучий потрох, с ней спишь! – Хинкл говорил шепотом, но даже так создавалось полное впечатление, что он орет во всю глотку. – И никаких «нас» тут нет, заруби себе на носу. Ты сам по себе, чертов кретин!
Макс вытянул губы трубочкой:
– Ладно. Считай, что она мой личный клиент. Ну как, тебе уже полегчало?
– Нет, мне не полегчало. Ни капельки. Кому это интересно, что она твой личный клиент, мать твою в душу! Что, повесишь ей объявление на шею? Да если Карлсон пронюхает, что мы за ним шпионим, у нас будет чертова уйма неприятностей. А если он узнает, что ты спишь с его женой – а он обязательно узнает, как только за дело возьмутся адвокаты, попомни мои слова, – он придет за нами. Не за тобой, за нами! Он нас раздавит. – Хинкл покачал головой. – Мы это уже проходили. Не знаю, как ты, а я туда больше ни ногой.
Макс ответил не сразу. Все, что сказал Хинкл, было правдой. В прошлый раз, когда он попытался наехать на Сида, реакция последовала с ошеломляющей быстротой. Макс доложил начальству о своих планах и расставил ловушку, в которую, как он полагал, Сид должен был угодить, но не прошло и пары дней, как наркотики, пропавшие со склада вещественных доказательств, были найдены в его шкафчике в раздевалке.
Начали внутреннее расследование, и тут же нашлось с полдюжины свидетелей, готовых присягнуть, что Макс продавал им любой товар – от кокаина до крэка и ЛСД – в свое служебное время. В ловушку, расставленную на Сида, никто не попался, и в результате конец пришел карьере Макса, а не Сида, причем та же метла, вымазанная дегтем, прошлась и по Хинклу – просто потому, что он имел несчастье быть напарником Макса. Макс отправился к своему непосредственному начальнику Грегу Раису, капитану полиции и – как он тогда полагал – другу, в попытке спасти от увольнения хотя бы Хинкла, но Раис сказал, что ничем помочь не может. Приказ спущен сверху: уволить обоих.
Тот страшный провал на многое открыл Максу глаза. Щупальца спрута, за которым он охотился, раскинулись повсюду. Когда дерьмо попало в вентилятор, даже его товарищи и коллеги отвернулись от него, и он не знал, кто из них действительно убежден в его вине, а кто действует по наводке Сида.
В конце концов это не имело значения. Официально никакого уголовного обвинения им так и не предъявили, но и его, и Хинкла уволили из департамента, их жизнь превратилась в ад. Это сблизило их – причина, по утверждению Хинкла, состояла в том, что никто другой не хотел иметь с ними дела, – и они создали частную сыскную контору «Макуорри и Хинкл».