В эту ночь Джозефина с лихвой искупила все свои былые провинности. Никогда в жизни он больше не будет вспоминать о собачьих приютах после очередной ее шалости. Она заработала себе постоянное место в его семье.
То же самое относилось и к Джули. Вот только он еще не успел ее об этом известить.
Второй светлый момент заключался в словах Грега Раиса: оказывается, благодаря их с Хинклом усилиям была разоблачена самая крупная сеть организованной преступности на юго-востоке страны. Им предлагалось с почетом вернуться на работу в полицию, начальство готово было принести все надлежащие извинения.
Макс решил обдумать это предложение и не спешить с ответом: работа частного детектива оказалась весьма увлекательной, не говоря уж о доходах. В добавление ко всему, его заверили, что ему не будет предъявлено никаких обвинений за избиение двух представителей охраны правопорядка. Дорси и Николе в самом деле оказались грязными полицейскими, и это послужило смягчающим обстоятельством.
Третьим козырем стало то, что Роджера Басту взяли живым. Он пока молчал, но Макс считал, что надолго его не хватит. Баста запоет как миленький, когда ознакомится с предъявленными обвинениями.
Хотя Макс теперь точно знал, что Дэниэл мертв, он все равно хотел найти брата, а Баста был в этом деле ключевой фигурой. Баста знал, где его тело.
Мысль о брате всегда приносила ему боль, а сейчас Максу не хотелось страдать, поэтому он посмотрел на Джули и крепче сжал ее руку. Ему очень многое надо было ей сказать, но, застеснявшись санитара, сидевшего по другую сторону от носилок и следившего за показаниями разных гудящих и попискивающих приборов, Макс решил пока воздержаться.
Вместо этого он сказал:
– Между прочим, это была блестящая мысль: запудрить мозги Басте, будто ты знаешь, где спрятана пленка, которую он искал. Иначе он просто пристрелил бы нас обоих на месте. Пиф-паф – и привет.
Джули внимательно посмотрела на него. Ее огромные карие глаза казались измученными и воспаленными, и все равно это были несравненно прекрасные глаза. И сама она была несравненной красавицей.
– Я никому не пудрила мозги. Я действительно знаю, где спрятана пленка. То есть я почти уверена. Я сразу поняла, как только узнала, что речь вдет о кассете, где она может быть. Когда отец пришел навестить меня в тот последний раз, он подарил мне плюшевого мишку. Это был его единственный подарок за всю жизнь, и я хранила его все эти годы. Он сказал, что это подарок на день рождения и что я должна его беречь. А еще он сказал, что через пару недель вернется и проверит, как я забочусь о своем мишке. Конечно, он больше не приходил: через несколько дней он умер. Но даже тогда я подумала, что это странно: он давно уже не показывался, а тут вдруг пришел, да еще с подарком. И потом… странно ведь дарить плюшевого медведя взрослой девушке! Это был мягкий, пузатый мишка. Поначалу я пыталась спать с ним в обнимку, но это было неудобно, потому что под всеми этими мягкими слоями прощупывалось что-то твердое. Теперь я понимаю, что размером оно напоминало магнитофонную кассету. Но тогда я думала, что это просто внутренности медведя – что-то вроде каркаса. А теперь держу пари на что угодно – кассета у мишки в брюхе.
Макс не мог поверить своим ушам. Все эти долгие годы Джули владела ключом к запутанной и кровавой загадке, сама о том не подозревая!
– И где же теперь этот мишка?
– На тумбочке возле моей кровати. Я держала его там все эти годы, но никогда никому не рассказывала, откуда он у меня. – Лицо Джули приняло печальное выражение. – Понимаешь, это был день рождения Бекки, а не мой. А мне стало так обидно, что он вспомнил Бекки, а меня не вспомнил, что я ни слова не сказала ей про мишку. Просто присвоила его себе.
Такое горькое раскаяние было написано на ее лице, что он чуть было не прослезился.
– Послушай. – Макс поднес ее руку к губам, мысленно послав к чертям санитара, и поцеловал ладонь. Она выглядела по-прежнему несчастной, и он послал к чертям мужскую гордость вместе с санитаром. – Джули, я люблю тебя.
Она улыбнулась ему неуверенной, пробивающейся сквозь слезы улыбкой, подобной солнцу, выходящему из-за облаков.
– Я тоже тебя люблю.
Санитар сидел как каменный, занятый только своими приборами. Макс перецеловал по одному ее длинные точеные пальцы, которые сжимал в руке. Потом его одолело любопытство, и он поднял голову.
– И ты никогда не рассказывала Сиду о мишке?
Если бы она рассказала, Сид моментально заподозрил бы, что это оно и есть, и разорвал бы мишку на части.
Джули отрицательно покачала головой, и в ее глазах вдруг появилась насмешливая искорка.
– Он всегда так гнусно отзывался о моей семье… Как я могла ему признаться, что мой родной отец даже не смог отличить меня от Бекки?
Макс засмеялся. Все это время Джули владела ключом к разгадке, а Сид так и не сумел выманить у нее этот ключик, только потому что был таким говнюком! Ну разве не существует на свете высшей справедливости?
– Надо рассказать Грегу. – Макс даже попытался привстать, но обнаружил, что его удерживает ремень, застегнутый поперек груди.
– Я уже сказала. – Джули мягко подтолкнула его обратно, положив руку ему на грудь, и Макс снова лег. – Он сказал, что немедленно пошлет кого-нибудь за мишкой. И знаешь, что он мне пообещал? Даже если они найдут пленку, он позаботится, чтобы мишка вернулся ко мне как новенький. – Она всхлипнула. – Наверное, теперь мне придется отдать его Бекки и сказать ей всю правду.
– Знаешь что? – усмехнулся Макс. – От тебя обалдеть можно.
Она улыбнулась ему, и он вдруг почувствовал, что взлетает под облака. И наркоз тут был совершенно ни при чем. Это было воздействие Джули.
Тут их доставили в больницу, Макса вытащили из машины и вкатили в отделение неотложной помощи. Им занялись врачи, и больше у них не было возможности поговорить.
ГЛАВА 38
Три недели спустя Макс снова оказался на вершине утеса, нависающего над озером Моултри. Стоял жаркий день, небо было синим, как сапфир, и изливало на землю яркий солнечный свет. В такой день приятно есть на ходу сосиски в тесте, запускать воздушного змея и гулять по пляжу. Но для Макса этот прекрасный день был окрашен грустью. Подъемный кран вытаскивал из воды проржавевшие останки «Пумы». Он сразу узнал эту машину. Дэниэл купил ее за два месяца до своего исчезновения.
Сердце Макса разрывалось от боли, пока он следил за поднимающимся к ясному небу остовом, с которого стекала вода.
Баста сказал им, где надо искать. Оказалось, что Баста много лет жил двойной жизнью, и в первой, официальной своей жизни он занимал высокий пост в Агентстве по контролю за наркотиками. Он работал на агентство больше тридцати лет и за эти годы успел прогнить насквозь. Сначала он «шустрил» по мелочи: толкал наркотики, брал взятки, подстраивал «глухие» и «висячие» дела. По собственному признанию Басты, он окончательно перешел на темную сторону, когда начал брать дань с оптовиков наркоторговли, работавших на Джона Карлсона.
Узнав, кто он такой и чем занимается, Карлсон использовал полученные сведения, чтобы прижать Басту и заставить его работать на себя. В конце концов Джон Карлсон купил Роджера Басту с потрохами. Помимо всего прочего, Карлсон использовал специальную подготовку и таланты Басты, сделав его своим личным «чистильщиком», и прибегал к его услугам всякий раз, когда надо было устранить любого, вставшего на пути организации.
Макс был приятно удивлен и даже горд, когда узнал, что Дэниэл тоже был агентом отдела по борьбе с наркотиками. По словам Басты, Дэниэл был рекрутирован сразу после армии, где он, как впоследствии и сам Макс, прошел подготовку в подразделении «тюленей».