— Оставь ее в покое. Это не ее вина.
А Джонас — хороший парень. Его ждет будущее, не связанное с тюрьмой, которое пятьдесят на пятьдесят (и здесь можно было бы поспорить) светит Джастису.
— Нет, ее! — кричит он на старшего брата, ударяя его рукой в плечо. — Я не верю вам обоим.
Быстро приблизившись, Джастис толкает брата к ближайшему столу.
— Заканчивай, ты, мелкий кусок дерьма!
— Это я кусок дерьма? Ты трахнул мою девушку.
Джастис замирает напротив брата лицом к лицу.
— Сначала она была моей.
— Это не имеет значения! — кричит Джонас разбитым голосом, цепляясь за свою гордость. — Она дала обещание мне.
Холодный и собранный Джастис пожимает плечами и усмехается:
— Она этого не хотела.
Келси хватает Джастиса за руку, пытаясь притянуть его ближе к себе.
— Джастис, не надо.
Джонас отступает, подняв руки.
— Пофиг. Свадьбы не будет. Невеста — шлюха.
И он оказывается на заднице. Джастис бьет его прямо в челюсть.
— Я предупреждал: если ты снова скажешь это, то подавишься своими же словами.
— Мальчики! — кричит тетя Линда, бросаясь к ним, в то время как они дерутся на земле.
Джастис и Джонас как масло и вода. Не смешиваются. Никогда. Они так сильно отличаются друг от друга, что вы даже не догадаетесь, что они близкие родственники, что уж говорить про братьев.
Драка прекращается довольно-таки быстро. Джонас уходит. Джастис стоит в залитой кровью рубашке и смотрит со слезами на глазах на Келси, ожидая ее решения. Видимо, она не знает, что делать, если судить по выражению ее лица.
Может, Джастис не самый лучший человек, но он единственный, кто боролся за свое сердце.
ГЛАВА 31
Ноа
Что нам делать дальше
(Надеюсь, в постели)
Рассказываю вам все грязные подробности этого вечера. Например, то, что Джастис не дождался ответа Келси. Он притянул ее к себе и сказал: «Я не тот, кто тебе нужен. Я облажаюсь много раз. Даже когда тебе исполнится пятьдесят, ты будешь гадать, правильный ли сделала выбор. Но тебе никогда не придется сомневаться в моей любви к тебе».
На этом все закончилось. Нет, они не поженились. До этого им еще далеко. Но почему-то она взяла его за руку.
Фишеру, отцу Келли и Келси, было не до этого. Выпив, он высказал свое полное недовольство сложившейся ситуацией.
— Отлично, обе мои девочки вышли замуж за дебилов, — пробурчал он, допивая бутылку виски.
Видите? Говорил же, что я ему не нравлюсь.
Но все это не имеет значения, потому что как только мы с Келли оказываемся наверху, пока дети спят в другой комнате, я намереваюсь показать ей, насколько хорош примирительный секс. Слышали такое высказывание: «Разрушенный брак нельзя исправить»? Верно, нельзя. Но знаете, что вы можете сделать? Потрахаться.
Обхватив ее за подбородок, большим пальцем я скольжу по щеке, удерживая Келли своим измученным взглядом. Мои губы приоткрыты, веки отяжелели, ее губы сжаты. Я устал, но хочу показать ей единственным известным мне способом, что она значит для меня.
— Чего ты хочешь? — спрашиваю я, крепко зажмурившись, прижавшись лбом к ее лбу. — Пожалуйста, скажи, что ты хочешь секса, потому что я просто… прости меня. Я тебя хочу.
Келли смеется, закатывая глаза.
— Было бы неплохо, но я хочу тебя, и чтобы ты сказал свою правду.
Не совсем уверен, что понимаю значение ее слов. Я начинаю испытывать вину. За то, что она усомнилась в моей любви. Вы можете просто отталкивать человека настолько долго, пока тот не сорвется в пропасть из неуверенности в себе. Я закрылся от Келли, и открыться — это все, что ей нужно, и все, чего боялся я. Ответ я получаю, когда она наклоняется ближе, размыкает губы и как следует целует меня. Скользнув ладонью к шее, я удерживаю ее неподвижно. Мы стонем, нежно прикасаясь друг к другу.
— Ты знаешь мою правду, — шепчу я, не желая отрывать свои губы от ее.
Потянувшись ей за спину, я расстегиваю платье. Келли скользит к пуговицам моей рубашки. Она возится с ними, стараясь не разорвать наш поцелуй.
Оторвавшись друг от друга, мы сбрасываем остатки одежды. Я опускаю руку между нами, лаская ее киску, и чувствую, что она уже мокрая и готова для меня. Провожу пальцем по клитору, но Келли отстраняется от меня, улыбаясь. Положив руки на мои плечи, она поворачивает меня спиной к кровати, и я приземляюсь на матрас от легко толчка.
— Ты руководил всеми нашими ночами. Теперь моя очередь.
Я киваю. Если я хочу взять мою девочку и похоронить себя глубоко в ней, то придется подождать, когда она кончит. Закинув руки за голову, я смотрю, как она устраивается сверху. Как только мой член оказывается внутри, Келли выгибается и скачет на мне, вцепившись в меня. Под этим углом я могу рассмотреть каждый дюйм ее тела, ее сиськи и то, как прекрасно ее волосы ниспадают на плечи. Она охрененно потрясающа, когда трахается.
Вот черт! Я скоро кончу.
Я борюсь с этим, отчаянно желая увидеть, как она кончает на мой член.
— Моя девочка. Воспользуйся мной, чтобы кончить, — говорю я ей, пытаясь не финишировать. — Вот так, — хриплю я, напрягая каждый мускул своего тела. — Давай, милая, сделай это.
Мои слова подталкивают ее к оргазму. Тело Келли сотрясается, ее киска сжимается вокруг моего члена. Рот Келли приоткрыт, и я с восхищением наблюдаю, как она кончает, стараясь как можно тише стонать во время оргазма.
Крепко удерживая Келли за бедра, я переворачиваюсь, чтобы оказаться сверху. Обхватив задницу жены, я вколачиваюсь в нее снова и снова, снова и снова, наблюдая, как с каждым толчком подпрыгивают ее сиськи. И затем кончаю в нее.
Когда мы приходим в себя, то смотрим друг на друга. Келли смотрит на меня так, словно хочет что-то сказать, и я немного боюсь этого.
— Что такое? — спрашиваю я, меня охватывает тревога.
— Пытаюсь представить, что ждет нас в будущем.
Я откатываюсь в сторону и смотрю в потолок.
— Что ты имеешь в виду?
Она делает вдох, такой, когда вы готовитесь к тому, что кого-то подведете. Мое сердце колотится в ожидании, когда она скажет, что все кончено.
— Мы начали заново, Ноа, но это не отменяет того факта, что мы потеряли дочь, родили еще одну, и за все это время отдалились друг от друга. Бывают моменты, когда я смотрю на тебя и не знаю, кто ты. Я помню мальчишку, в которого влюбилась, но он — лишь малая часть того, кем ты являешься сейчас.
Голос Келли печален. Я хочу утешить ее и сказать, что все будет хорошо, но я ведь этого не знаю. А я никогда не был из тех парней, которые могут одурачить кого угодно, только не самого себя.
Протянув руку по простыне, я беру ее руку и прижимаю к своей груди.
— Мы справимся с этим, Кэл. Мы всегда так делаем. Пусть это займет у нас двадцать лет, но совместными усилиями мы придем в норму.
Это все, что мы можем сделать. Мы уже не те люди, которые трахались в машине во время концерта Pearl Jam. Мы даже не те, какими были в тот день, когда дали друг другу клятву, и определенно не те, какими были в тот день, когда врачи сказали нам: «Мы больше ничего не можем сделать».
Мы — люди, которые лежат в постели, разглядывают потолок и гадают, достаточно ли прочен построенный нами фундамент и выдержит ли он этот груз. Вы проживаете жизнь, испытывая худший из кошмаров, но смысл всего этого заключается в том, как вы выберетесь из сложившейся ситуации. Это и есть реальное испытание.
ГЛАВА 32
Келли
Совместная поездка. Дубль два.
(Если я больше никогда не услышу «Детеныша акулы», скучать точно не буду)