— Правда? — Ее красивые карие глаза показываются над воротом толстовки.
— Ага. — Я расстёгиваю молнию, которая скрывает остальную часть ее лица, но не могу удержаться, чтобы не потянуть ее еще ниже. Облегающая футболка выделяет изгибы ее тела. Я слишком громко сглатываю и снова застёгиваю молнию. — Так. Еда. Иди. Сейчас. Наружу, — это цепочка случайных слов.
— Или мы могли бы остаться дома. — Холли расстёгивает свою толстовку и отбрасывает ее в сторону. Она соблазнительно подходит к моему дивану и садится на край, поджав под себя ноги. Ее руки скользят по ее блестящим каштановым волосам, прежде чем она перекидывает их через плечо. — Давай, сядь рядом со мной, — мурлычет она, и я горю желанием подчиниться. Диван скрипит от того, как быстро и сильно я прыгаю на место рядом с ней.
Наши тела находятся в опасной близости, ее рука движется вверх по моей груди, пока не достигает щеки. Я не знаю, что делать дальше. Обычно сейчас вмешивался Пин, говоря мне, что делать. Но теперь я совсем один. Кончики ее пальцев мягко скользят по моему лицу. Я никогда в жизни не проваливал тест, но если сейчас это тест, то он может стать первым.
— Холли, мы признались, что нравимся друг друга. Мы официально встречаемся. После ночи… после нескольких месяцев замешательства и непонимания я чувствую, что мы, наконец-то, встали на правильный путь и идём в правильном направлении. Так что, прежде чем я сделаю шаг хотя бы на дюйм ближе к тебе, мне нужно знать, может ли что-то заставить тебя снова уйти от меня.
— Ничего. — Она хватает меня за рубашку, притягивая к себе. Одна ее рука запутывается в моих волосах, и она нежно целует меня в шею. Я погружаюсь в это ощущение, отпускаю, расслабляюсь, и как раз в тот момент, когда я готов погрузиться в режим полного наслаждения, она отстраняется. — На самом деле, кое-что есть. Лесоруб.
— Лесоруб?
— Да, колка дров под запретом. — Мои плечи напрягаются от унизительного напоминания. Серьезно? После всего, через что мы прошли сегодня вечером, она портит этот момент, вспоминая запретную фантазию, которая выскользнула, когда я был пьян. — По крайней мере, сейчас, — добавляет она, подмигивая.
Мое сердце останавливается. Или я перестаю дышать. Может быть, и то, и другое. Я не уверен. Но на несколько секунд мне кажется, что я действительно умер и попал в рай. Когда моя защита ослаблена, голос, который отослал, ненадолго возвращается, и я позволяю ему насладиться моментом.
Боооооожьяяяяяя Благодать, как слааааааааадок звууууууук….
— Мэтью, ты в порядке? — хихиканье Холли возвращает воздух в мои легкие, и мое сердце снова начинает стучать. Серенада фальцетом затихает. Она изучает мое лицо и поджимает губы. — Хм, у тебя лицо викторины. Есть ли какой-то факт, который ты хочешь мне рассказать?
Ее игривые карие глаза встречаются с моими. Я теряюсь в их красоте. Поглощённый каждой удивительной деталью этой женщины. Есть ли факт, о котором я должен ей рассказать? Да, думаю, что есть.
— Однажды ночью ты подошла ко мне, приняв меня за кого-то другого, и моя жизнь изменилась навсегда. Я попался на крючок с самого первого момента. И когда я увидел тебя во второй раз, я понял, что у меня не было шансов на одну ночь, на две ночи секса.
Я останавливаюсь на секунду, чтобы дать ей возможность посмеяться над моей сообразительностью. Она так и делает.
— Факт в том, что когда я вижу свое будущее…
— Твое будущее, — бледнеет она, ее нижняя губа слегка дрожит. — Мне есть в нем место?
Я кладу руки ей на бедра, приподнимаю ее, чтобы она устроилась у меня на коленях. Она тихо вздыхает, и я касаюсь ее губ своими. Поцелуй, который я ей дарю, нежен, но следующий уже таким не будет.
— Детка, ты и есть мое будущее.
Конец.