Вот и я сейчас отказаться не готов.
Целую грубо, жадно, сминаю раз за разом губы, уже представляя, как буду подминать под себя податливое, мягкое тело. И как она будет благодарно раздвигать ноги, поддаваясь на любой мой каприз.
Припомню ей все. И желание, что напрягает уже неделю и гудящие трубы, а особенно дрочку. Будет молить меня остановиться.
Сука! Вот нахуй было выебываться.
Должна была, как все прийти и умолять языком, телом себя поиметь в самых разных позах, а не заражать меня мыслями о том, какая у нее грудь.
Вокруг царит полумрак. Прохладный ночной ветерок задувает под воротник расстегнутой рубашки, но все мурашки были только от тела, что так интенсивно извивалось в моих руках. Сердце бешено бьётся, в ушах начинает звенеть, а яйца словно в тугой узел связали.
Еще немного зверь будет плевать, что мы на улице, зверь потребует выхода, придется его голод утолить.
Рука какого-то хуя дрожит, пока тянется выше, скользит вдоль полоски топика, касаясь до одури нежной кожи, а вторая так естественно вжимается в мягкий, круглый зад.
Закидываю одну ногу себе на бедро и пальцами нахожу мокрое местечко на простых трусиках. Тело звенит от желания, а во рту образуется влага от желания попробовать ее всю на вкус…
Пальцы покалывает от гладкости кожи живота…
А такая вообще бывает? Кажется, что крылья бабочки, которая взмахнет и улетит.
Может быть, поэтому в нетерпении забираюсь под тугой топик и обхватываю круглую грудь в простом, гладком хлопчатобумажном лифчике.
Целовать на миг прекращаю, просто шумно выдыхаю.
— Ох, какая же она охуенная….
— Замолчи… — просит она, возвращая себе мои губы. В этот миг я готов подарить ей почти все.
Спокойно мужик. Это просто женская грудь. Но надо признать такой у тебя еще не было. Так идеально подходящей под большую ладонь без всякого силикона. Ладонь чешется от ощущения торчащего острого соска.
Грубо сжимаю плоть, а от ее протяжного стона стреляет в поясницу. Дыхание перехватывает, и я возобновляю движение губ. Больше не медлю, грубо толкаясь в рот.
Пока что языком…
Хочется говорить, рассказывать, что я буду с ней делать, в каких позах она будет стоять, как глубоко будет сосать, когда я этого потребую. Но боюсь даже слово произнести. Невольно лишить себя этих новых неясных ощущений. Тело натянуто струной. И я знаю, что жду ее команды, жду, когда руки с плеч, волос, где заплутали пальцы сместятся на ремень. Всего один ее неверный шаг столкнет нас в неизвестность, и мы станем питерской новостью номер один
Парочка извращенцев трахнулась на углу дома. И кажется я близок к тому, чтобы плюнуть на это. Когда еще девушка будет так жаться ко мне? Хотеть меня не потому, что я с деньгами и торсом, а потому что тянет. А как иначе… Как тянет птиц мигрировать ежегодно….
Так отвечать на поцелуй… Уу, девочка, только не тормози, только дай меня себя без остатка.
Сука.
— Малыш, я даже не думал, что ты такая… — пизжу, думал, уже чего только не думал. – Давай ты сама решишь. Здесь или в отель, потому что мои яйца сейчас лопнут.
Она посмеивается.
— Романтика так и прет.
— Романтик из меня хуевый, но звезды я тебе обещаю.
— Тогда отель, — улыбается пьяно, кружит голову мне, и я с силой вжимаюсь в ее лоб. Блядь, как до отеля то дойти.
Лида снова стискивает ткань моей рубашки, словно не хочет отпускать. Натягивает ее до предела, а мои пальцы сжимают под топиком охуенно мягкую упругую грудь. И как ее отпустить. Хоть с ней всегда ходи…
В башке уже видения как вылизываю розовые соски, как мараю, как утыкаюсь после рабочего дня, облегченно вздыхая.
Оу. Это не те мысли. Эти надо заталкивать глубоко и грубо.
— Я сумочку там забыла, — вздыхает она неохотно, когда я уже хочу ее потянуть в сторону отеля.
— Блядь, я сейчас заберу, — шиплю зло и требовательно сжимаю ее щеки пальцами. – Жди меня здесь, поняла?
— Да куда ж я денусь? – облизывает она губы и на миг прикасается губами к моей шее. Маленькая, мягкая как зефирка. Бля, не выдержу ведь, потому реально ходить не сможет. Зверь довольно урчит. Может ну его этот отель… Поднимаю голову, целую грубо, резко, до хрипоты и стона:
— Камиль, сумка, пожалуйста.
— Стой здесь и ты запомнишь эту ночь навсегда…
Срываюсь обратно в клуб, замечаю, что в принципе все уже рассосались, а мужа Лиды не видно.
В голосе рой вопросов, но гораздо сильнее похоть что плещется во мне повышенным градусом алкоголя.
— Камиль, твою мать. Ты чего тут устроил?
— Слушай, Игнат. Позвони завтра, выпиши счет, а сейчас съебись, будь лапочкой, — ищу глазами сумку, пытаюсь понять, как она должна выглядеть.