— Извини, но я действительно ничего не могу припомнить.
— Ничего? Я этому не верю. Я думаю, ты просто большой жирный лжец.
Джонатан поцеловал ее в нос.
— Послушайте, мисс де Арте, я не знаю, что говорили у вас, когда вы ходили в школу, а у нас говаривали…
Андрианна почувствовала, как вспыхнуло ее лицо. Не подразумевает ли он, что ему известно, какой отъявленной лгуньей является она сама? Что практически вся ее жизнь была ложью.
Нет, у него не было возможности узнать об этом.
— Ладно, я дам тебе еще один шанс рассказать о жизни в солнечном Сан-Диего, иллюстрирующей твои выдающиеся достижения, отложив свой вопрос — являешься ты большим жирным лгуном или нет? — до той поры, пока не выслушаю ответ. Ты будешь говорить?
— Хорошо, мадам Судья. Или ты — обвинитель? — он наклонился, чтобы коснуться ее губ своими.
— Пожалуйста, сэр, постарайтесь воздержаться от незаконного воздействия на суд, имея в виду, что в конечном счете это поможет вам в вашем деле.
Она ушам своим не верила: почему она несет такую чушь? Но ведь и он действует не лучшим образом…
— Будьте добры, Ваша Честь, поясните данное заявление. Что поможет в моем деле? Воздержание или попытка? — он поцеловал ее снова.
— Предупреждаю вас, мистер Вест, такие отвлекающие приемы сработают только против вас. Продолжайте свой рассказ.
— Это угроза? — Джонатан проводил пальцем по шелковистой коже ее груди. Даже это легкое прикосновение начало возбуждать ее, и ей пришлось заставить себя сдержаться.
— Хватит оказывать давление на правосудие, мистер Вест, продолжайте свой рассказ.
— Хорошо, хорошо. Дайте только собраться с мыслями. В конце концов слишком многое зависит от вашего решения, и мне надо как следует подготовиться…
— Правда — вот и все, что нужно, мистер Вест. Правда, и только правда!
— Я готов. Расскажу о лете, когда мне исполнилось десять. В сентябре я собирался пойти в пятый класс и в октябре было всегородское состязание по спеллингу, которое я намеревался выиграть, хотя знания мои в этом предмете были весьма паршивыми.
— И что же ты сделал?
— Ничего сверхъестественного. Просто начал готовиться к нему уже летом. Поначалу я стал брать с собой в постель словарь и каждую ночь половину ее отводить на штудирование и запоминание.
— Но почему тебе пришло в голову, что ты можешь запомнить словарь? Даже в десять лет это неразумно.
— Но у меня было секретное оружие.
— Ну да, конечно. Секретное оружие. Истинный герой! У таких всегда бывает какое-нибудь секретное оружие, которое делает их непобедимыми. И иногда это — всего лишь чистое сердце.
— У меня был… Хорошо, назовем это даром… На деле — это способность запоминать, если я достаточно сконцентрировался, почти все, что я прочитывал. Но это не было фотографической памятью, хотя и чем-то близким к ней. Как бы то ни было, я думал, что стоит попробовать, и все лето штудировал словарь, пользуясь фонариком, чтобы меня не застукали мои родители. Я запоминал тысячи тысяч слов, о которых я раньше и не слыхивал. И это было самое чудесное чувство, которое только можно представить!.. — В голосе у него и сейчас слышался восторг. — Мне казалось, что я лопну от знаний… Что нет ничего, чего бы я не знал, не мог бы сделать. Я чувствовал себя царем всей этой чертовой вселенной и никогда уже потом не ощущал себя так же. Да, с тех пор я совершил многое. Я нажил миллионы долларов, но то время было уникально! Ты можешь в это поверить?
Да, она могла. Она почти видела его со словарем, читающим его с фонариком, когда все остальные спали, стойкого, особенного, красивого мальчонку, уверенного в своей непобедимости. Но она понимала также, даже если это было непонятно ему самому: победил бы он или проиграл — это не имело значения. Он мог проигрывать перестрелки и стычки, но битва уже выиграна. И все же она спросила:
— И ты выиграл? Общегородской финал?
— Разумеется, я не мог не выиграть. Я ведь запомнил даже такие слова, как спирохеты.
— Ну нет! Никогда не поверю, что могло бы прийти в голову спросить тебя проспелинговать такое… такое, как спирохетиклы, или — как там это смешное слово? Ты действительно большой жирный лжец! — засмеялась она.
— Минуточку! Я никогда и не утверждал, что они попросили меня… Все, что я сказал, это то, что запомнил спелинг… Если хочешь, я и сейчас могу это повторить. И он стал выговаривать букву за буквой, стараясь говорить обиженным тоном. — Можешь записать все и проверить по словарю…
Внезапно он посерьезнел.