— Я не вру тебе, Андрианна. Разве ты на знаешь, что я никогда не лгу тебе? Ты веришь?
Все дело в том, что она полностью верила ему. А она, между тем, никогда прежде не знала ни одного человека, в отношении которого могла бы поклясться, что он никогда ей не врет… Она понимала: правда заключается в том, что она полностью заворожена, потеряна в восхищении им, в его золотом сиянии, околдована его искренностью, его сияющей виртуозностью и потрясающей верой в себя. Она верила не только в его слова, но в него так, как никогда не верила в саму себя. Она была невероятно опечалена. Возможно, если бы она встретилась с ним несколько лет раньше, где-нибудь в Калифорнии, между прекрасным ее севером и Сан-Диего, и он мог бы «потереться о нее» — в чем-то есть и побочное проявление любви, — тогда она приобрела бы большую уверенность в себе. Может быть, тогда она могла бы смотреть на небо в звездах и думать: я — Андрианна Дуарте, и могу схватить любую из вас; я — Андрианна Дуарте, и нет никого и ничего, с кем бы или с чем бы я не сравнялась, и с кем бы или с чем бы я не справилась… Но теперь было слишком поздно.
Он скользнул рукой вокруг нее.
— Так я все еще жду ответа. Ты мне веришь? У тебя такой серьезный вид. О чем ты думаешь?
— Верю, — улыбнулась она в ответ. — А если ты хочешь знать, о чем я думаю, то это — «О Боже, вот совершенно невероятный человек! Просто колдун какой-то!»
Оба они разразились смехом, сжимая одновременно друг друга в объятьях. Но вдруг он перестал смеяться и зарылся лицом в ее темных волосах.
— Андрианна! Андрианна? — пробормотал он. А затем — Я люблю тебя, Андрианна де Арте.
Тогда и она перестала смеяться. Он произнес магические слова: «Я люблю тебя, Андрианна де Арте». Но все дело было в том, что Андрианна де Арте не существовала. Была только женщина, одна часть которой была Андрианна Дуарте, одна Энн Соммер — и так много маленьких частиц разных женщин, что она и сама не могла понять, какой процент кому из них принадлежал.
«Целое иногда больше, чем сумма его частей», — вычитала она где-то, и хотя это звучало потрясающе, она в это не верила. Если бы кто-то спросил ее, она бы сказала иначе: «Целое часто уменьшается его различными частями».
Когда все это началось — уменьшение целого? Тогда, когда она, все еще Андрианна, поцеловала Розу на прощание в аэропорту Сан-Франциско? Или первая ложь объявилась в момент, когда она вступила на порог Хелен Соммер как маленькая Энн Соммер? А может быть, в тот день, когда она впервые вычислила, что ее отцом был Эндрю Уайт? Или со времени, когда она начала подозревать, что Хелен презирала именно ее, а не факт ее вторжения во владения Соммеров? Может быть, это произошло, когда ее, еще не достигшую четырнадцати лет, изнасиловал Алекс? Или когда она рассказала Хелен об этом? После ее жестокого ответа Андрианна думала, что ничто уже не может вызвать у нее шок… или заставить ее плакать… или сделает ее более циничной, чем она уже была…
Но она ошибалась. Ей еще предстояло пройти по этому пути. И только со временем, когда она узнала, почему Хелен презирала ее, она решила быть такой же холодной, жестокой и бесчувственной, как ее «тетя».
Кота из мешка выпустила ее одноклассница из Сан-Франциско Патрисия Сизерс, иначе известная как Битси, когда вернулась в Хаксли после каникул в Штатах.
— О, Энн! — заверещала Битси. — Знаешь, моя мама знает твою тетю Хелен бог весть с какого времени? — Битси подмигнула кружку девчонок около нее, группке ее подруг, которую она собрала, чтобы они засвидетельствовали, как эта зазнайка Энн получит хорошенькую взбучку.
Уловив подмигивание и чувствуя: чтобы ни сказала Битси — это будет неприятным (Битси все время, с тех пор, как Андрианна отвергла ее попытки втянуть себя в группку ее подруг, старалась делать ей гадости), она решила, что просто не будет слушать, и бодро отвернулась, чтобы уйти. Причем сделала это так поспешно, что ее плиссированная юбка школьной формы задралась выше колен.
Но когда Битси заговорила вновь, круто остановилась.
— Едва я упомянула маме имя Соммер и сказала, что твой дядя был на британской службе где-то в Цюрихе, она сразу же поняла, о ком идет речь. Да она же их всегда знала! Она помнит их с того времени, когда твой дядя был консулом в Сан-Франциско — до того, как его отправили в ссылку или как там это называется, как поступают с людьми на иностранной службе, если они обесчестили себя.
И пока подружки Битси хихикали, Андрианна лихорадочно думала. Она впервые услышала о том, что Соммеры действительно жили в Сан-Франциско, так близко от того места, где она родилась. Не желая показать Битси, насколько ее заинтересовало ее сообщение, Андрианна улыбнулась и сказала: